Прижав ее к своей груди, Сулейман вдруг поинтересовался:

– Простишь ли ты меня, Хуррем, я столько времени обманывал тебя, вынуждая страдать.

Роксолана покосилась на султана снизу вверх:

– Это мы еще посмотрим…

– Я вымолю прощение, – рассмеялся султан. – Меня оправдывает только то, что для меня видеть твои мучения было не легче.

В своем дворце билась в истерике Фатьма Султан, она прекрасно понимала, что за казнью мужа последует и ее собственное падение. Служанки в ужасе попрятались по углам, ожидая бури. Но ее не последовало, Фатьме Султан оказалось не до слуг, она отчаянно пыталась придумать, как сохранить собственное положение. Представить себя жертвой мужа? Можно бы, но делать это надо было раньше, а не после его казни.

И вдруг… О, какая удача, женщина вспомнила о недавнем синяке, полученном от падения. Можно нанести еще пару царапин… больно, конечно, но придется потерпеть.

– Фируза! Фируза?!

Кальфа появилась немедленно, ровно через столько мгновений, сколько потребовалось, чтобы скользнуть в дверь и плотно прикрыть ее за собой. Но и это показалось Фатьме Султан долгим.

– Где ты была, почему тебя не дозваться?!

– Госпожа, я здесь. Неужели вы меня долго звали?

Фатьма к изумлению Фирузы не стала ругаться, а жестом позвала ее к себе.

– Помоги мне наделать царапин.

– Что сделать, госпожа?

– До чего же ты глупа! Мне нужно, чтобы все выглядело так, словно я вчера была избита мужем.

– Но вашего мужа…

– Казнили! Ты хочешь, что бы и я последовала за ним? Помогай!

– Что я должна делать, госпожа?

– Расцарапай мне лицо… Нет, лицо не надо! Пусть лучше будет… плечо.

– Может, синяк под глаз поставить? – усомнилась Фируза.

– Мне?! Ты с ума сошла?

Бедная кальфа перепугалась не на шутку:

– Госпожа, я только хотела, чтобы выглядело по-настоящему.

Фатьма внимательно изучила свое лицо в зеркале. Да, конечно, синяк под глазом выглядел бы по-настоящему, но это же больно! Вздохнула:

– Нет, обойдемся без синяка. Все равно Кара-Ахмеда уже казнили. Давай, придумаем, как сделать царапины, а синяк я покажу на руке, помнишь, тот что получила при падении. До сих пор болит.

– Госпожа, тот синяк уже и не синяк вовсе, он пожелтел.

– Ничего, не станет же султан его разглядывать. Делай царапины!

– Где?

Фатьма долго выбирала, где же изобразить следы избиения, но все части тела было жалко, вздохнув, наконец решилась:

– На руках. Но повыше локтя, чтобы не было видно из-под рукавов.

– Если не видно, зачем тогда делать?

– Поговори еще! Я закачу рукава.

– Чем делать?

– Ножом.

– О Аллах!

– Острием ножа! Какая ты бестолковая.

Но стоило Фирузе только прикоснуться острым кончиком ножа к коже Фатьмы Султан, как та возопила так, что в комнату вбежал евнух:

– Вах, госпожа, что случилось?! Что ты делаешь, Фируза?!

Фатьма отмахнулась:

– Выйди, выйди, Мамед, не твое дело.

– Но Фируза с ножом?

– Да, я показывала Фирузе, как на меня вчера напал Кара-Ахмед-паша.

– С ножом?! – ахнул евнух.

Фатьма Султан поджала губы, ну до чего же глупы эти слуги! Фируза сообразила скорей:

– Мамед, выйди, я тебе потом все расскажу. Главное не забудь: господин вчера напал с ножом на нашу госпожу. Ты понял?

– Когда?

– Уйди, – почти взревела Фатьма Султан.

Убедившись, что дверь за евнухом закрылась, Фируза принялась внушать:

– Госпожа, нужно потерпеть. Не кричите, иначе сюда действительно сбегутся все слуги. Может, не будем делать ничего?

– Режь! – подставила свою пышную белую плоть Фатьма.

Она вытерпела пару надрезов, но не больше.

– Достаточно, в конце концов, не мог же паша исполосовать меня всю?

Фируза попыталась сказать, что пара царапин совсем не похожи на результат нападения с ножом, но хозяйка отмахнулась:

– Мои слуги меня спасли. Главное – синяк и сам факт нападения. Скажи остальным, чтобы подтвердили, что видели нападение. Придумайте там что-нибудь…

К султану прибежал посланник Фатьмы Султан, это был евнух Мамед. Конечно, его не пустили в спальню, но он и не рвался туда, но евнуху повезло, Роксолана как раз вышла, чтобы сказать несколько слов своему евнуху. Мамед бросился к ней:

– Госпожа султанша, моя госпожа просит простить ее за то, что не отправляла сегодня никого узнать о драгоценном здоровье Повелителя, да продлит Аллах его дни. Госпожа лежит без сил…

Только Роксолана собралась усмехнуться, мол, неудивительно после казни мужа, как евнух возопил:

– Ее так избил вчера Кара-Ахмед-паша, так из бил! Напал с ножом, всю изрезал и наставил синяков.

– Что?! Когда?

– Говорю же: вчера. Сегодня только кровь смогли остановить. Лежит моя госпожа, бледная. Как смерть. А как драгоценное здоровье нашего султана? Она как только глаза открыла, бедняжка, так и задала этот вопрос, но мы вчера от ужаса обо всем забыли.

– Повелитель чувствует себя хорошо. Фатьма Султан не знает о казни своего супруга?

По тому, как евнух быстро отвел глаза, поняла, что знает и догадалась, что все остальное только игра.

– Подожди-ка меня здесь. Сейчас расскажешь все султану.

– Ох, госпожа, – Мамеду меньше всего хотелось врать в лицо Сулейману, он заелозил, – стоит ли расстраивать Повелителя такими тяжелыми вестями?

Тяжелыми? Это после казни самого Кара-Ахмеда? Глянув на смиренно сложившего ручки на животе Мамеда, Роксолана согласилась:

– Ты прав, не стоит. Подожди меня здесь, я сейчас выйду.

В спальне она сообщила Сулейману:

– Фатьма Султан лежит при смерти.

– Испугалась за себя? Нужно сказать, что я с женщинами не воюю, если она ничего против меня не сделала, может не бояться за свою жизнь.

– Нет, утверждает, что вчера Кара-Ахмед-паша напал на нее с ножом, избил и изрезал.

– Что?!

– Да, пришел евнух Мамед, говорит, что только-только кровь остановили.

Сулейман усмехнулся:

– Думаю, если бы Фатьме Султан досталось от мужа вчера, мы бы вчера об этом и узнали.

– Может, стоит съездить, все узнать?