Это Форресту совсем не понравилось.

В салоне Прайвет застрял надолго, но когда Форрест еще раз прошелся под окнами, то обнаружил, что тот сидит в кресле у парикмахера. Ну, хоть деньги какие-то потратит на пользу общества, пока роет свою информацию.

Форрест опять разместился в пикапе и терпеливо ждал, пока Прайвет выйдет и сядет в свою машину.

Он двинулся следом. Это не составило труда, поскольку машин на улицах городка было немного.

На развилке Прайвет свернул к их дому. Когда «Хонда» проследовала мимо, Форрест прикинул в уме маршрут, сделал три четверти оборота и снова оказался лицом к «клиенту».

Протянул руку за полицейским фонарем, прилепил его к крыше и стал ждать.

Когда Прайвет показался во второй раз и съехал на обочину в нескольких метрах от дома, Форрест выехал из укрытия и включил фонарь, так чтобы Прайвет видел его в зеркало заднего вида.

Он припарковался впритык к «Хонде» и подошел справа – пассажирское окно уже было опущено.

Прайвет держал перед собой карту. На лице его было изображено замешательство.

– Надеюсь, офицер, я ничего не нарушил и вы мне как раз поможете. Я где-то неправильно повернул.

– Не советую зря тратить свое и мое время. Полагаю, вам известно, кто я такой, и я тоже отлично знаю, кто вы, мистер Прайвет. Держите руки на руле, чтобы я их видел. Живо! – прикрикнул Форрест, кладя ладонь на рукоять пистолета. – Я знаю, что у вас есть лицензия на ношение оружия, и если я не увижу обе ваши руки на руле, то можете считать, что у вас уже неприятности.

– Неприятности мне не нужны. – Прайвет поднял обе руки и аккуратно опустил их на рулевое колесо. – Я просто делаю свою работу.

– А я делаю свою. Вы наведывались к моей сестре еще на Севере, причем явились к ней под надуманным предлогом.

– Она меня сама пригласила войти.

– Вы донимали расспросами женщину с маленьким ребенком в ее собственном доме, после чего проехали за ней через полстраны и продолжаете за ней шпионить.

– Послушайте, офицер, я частный детектив.

– Я же сказал: я знаю, кто вы такой.

– Офицер Помрой, один мой клиент…

– Если вашего клиента обчистил Ричард Фоксворт, то моя сестра не имеет к тому ни малейшего отношения. Фоксворт погиб, вашему клиенту не повезло. Если после десяти минут общения с Шелби вы не поняли, что она тут ни при чем, то вы идиот.

– Мэтерсон. Он действовал под именем Дэвид Мэтерсон.

– Какая разница, какое имя он себе выдумал или какое ему было дано при рождении, если его все равно уже нет в живых! Лично я надеюсь, акулы им всласть закусили. Так вот. Если вы действительно не хотите неприятностей, то немедленно прекратите преследовать мою сестру и наводить о ней справки по всему городу. Подозреваю, стоит мне наведаться в «Искусство Риджа», гриль-бар и салон моей бабушки, как мне тут же расскажут, что ваша беседа непонятным образом все время крутилась вокруг Шелби. Это надо прекратить! Еще раз поймаю – арестую. В этих краях то, чем вы занимаетесь, называется преследованием, и у нас на этот счет есть закон.

– А в моем бизнесе это называется делать свою работу.

Форрест навис над окном.

– Позвольте задать вам вопрос, мистер Прайвет. Вы что же думаете, если я вас арестую прямо здесь и сейчас и привезу в участок, то здешний судья скажет, что вы в полном праве можете сидеть вот так с биноклем наготове?

– А я орнитолог-любитель.

– Назовите пять видов птиц, обитающих в этих горах. – Форрест сделал паузу. Прайвет насупился. – Все ясно. Птичка, за которой вы охотитесь, летать не умеет. Так вот. Я доложу своему шефу, а мы с ним вместе доложим судье Харрису, который приходится мне троюродным дедом, что вы здесь рассиживаете и следите за домом моих родителей и моей сестры, что вы разъезжаете за ней по всему городу и наводите справки о молодой вдове с оставшейся без отца дочкой. Угадайте, что тогда будет? Уж наверное, он скажет: «Отлично! Пускай себе ездит и спрашивает!» Так, что ли? Или, может, вы после этого проведете ночь в кутузке вместо уютного номера в отеле?

– Мой клиент не единственный, кого надул Мэтерсон. И есть еще драгоценности почти на тридцать миллионов, которые он похитил в Майами.

– Верю. Я верю, что он отпетый негодяй, знаю, как он поизмывался над моей сестрой, и не собираюсь об этом забывать. Но я не позволю теперь издеваться над ней вам.

– Офицер, а вам известно, какое вознаграждение ожидает того, кто найдет двадцать восемь миллионов долларов?

– Если будете искать их через мою сестру, ваше вознаграждение будет равно нулю, – спокойно объявил Форрест. – Держитесь от нее подальше, мистер Прайвет, иначе вас ждут все неприятности, которых вы так хотите избежать. А клиенту своему передайте: мы ему очень сочувствуем, не повезло парню. На вашем месте я бы вернулся во Флориду и так ему и объявил. Сегодня же. Но это вам решать.

Форрест опять выпрямился.

– С этим все ясно?

– С этим ясно. У меня один вопрос.

– Спрашивайте.

– Как получилось, что ваша сестра столько лет прожила с Мэтерсоном и не знала, кто он такой?

– А теперь я вам задам вопрос. Ваш клиент – разумный человек?

– Я бы сказал, да.

– Как получилось, что ваш клиент дал себя облапошить? А теперь советую вам убираться подобру-поздорову и навсегда забыть сюда дорогу. В прямом и переносном смысле.

Форрест вернулся в пикап и дождался, пока Прайвет уедет. Потом подъехал к дому родителей и запарковался. Надо было быть дома, когда Шелби начнет рассказывать всем о своих злоключениях.

После всех признаний и всей горькой правды Шелби чувствовала полное физическое и моральное изнеможение. Когда наутро она усилием воли заставила себя вылезти из постели, то поняла, что начинает день уже разбитой.

Как же горько сознавать, что она не оправдала ожиданий вырастивших ее людей. Она подумала о Кэлли. Неужели и дочь когда-то это ждет – сделать какую-то глупость и в один злосчастный день проснуться с таким вот невыносимым чувством?

С большой вероятностью, да. И Шелби дала зарок не забыть сегодняшнего утра и, если придет такой час, отнестись с пониманием.

К счастью, для настоящих глупых поступков Кэлли еще слишком мала.

Войдя в детскую, Шелби застала дочь сидящей в кроватке и оживленно беседующей со своей Фифи. Шелби приникла к девочке, и эти традиционные утренние нежности немного приподняли ей настроение.