…

— Когда британцы пришли в Индию, любой британец, любой этнический англичанин — считался выше индийского магараджи просто потому, что он британец. Русские не таковы. Они приходят и говорят элитам других народов — вот мы живем в Москве и у нас есть в рабстве огромный народ. Подчинитесь нам, платите нам — и мы сделаем вас равными себе, и вы будете держать в рабстве собственный народ, а мы подскажем вам как — только платите дань в Москву, и никто вас не тронет больше и вы растопчете свободу честь и достоинство и будете править над своим народом вечно! И многие подчиняются. Многие. У вас, в Украине — тоже самое. Посмотрите, у власти люди, которые смотрят в сторону Москвы. Два майдана, жестокая война — но ничего не изменилось! Вы видите это?

Молчание. Потом кто-то спрашивает:

— И что делать?

— Выход только один — вы не сможете быть свободными, даже если восстанет весь Киев. Система все равно найдет способ добраться до вас и уничтожить вас. Кого бы вы не привели до влады — он переметнется. Так будет, пока есть Москва! Ваше оружие — не только автомат, но и слово! Вы должны сказать всему миру правду о кровавой Московии, о ее тысячелетней войне со всем миром. Автомат — лишь для того чтобы все услышали ваше слово!

Поднимается рука:

— Можно?

— Да.

— А вы чеченец?

Выступающий усмехается.

— Нет, я не чеченец. Я черкес. Слышали что-нибудь о Черкессии?

— Нет.

— И немудрено. Русисты уничтожили любую память о нас, хотя еще двести лет назад наша страна доходила до Дона. Я — потомок древней и гордой семьи черкесов, мы были богаты, у нас было много…

Рабов?

… воинов, и много земли. Но потом пришли русисты… Мы отчаянно сражались почти тридцать лет, но силы народа не безграничны. Когда мы поняли что потерпели поражение, мы договорились с русистами о том, что уйдем в Турцию, они обещали отпустить нас. Но когда мы все вышли на побережье, налетели русисты и начали убивать. Тогда — большая часть нашего народа погибла…

— Москаль всегда обманет, — говорит кто-то.

— Да, это так. Вы должны знать, что русистам нельзя верить, никогда и ни в чем! Никогда и ни в чем. Вы должны так же знать, что если проиграете свою войну — вас ждет то же самое. Русисты не оставляют в живых тех кто восстал. Потому вы должны сражаться с русистами везде, где они есть. Увидел русиста — убей. Увидел что-то русское — сожги. Как вы говорите — слава нации

— Смерть ворогам!

— Слава нации!

— Смерть ворогам!

— Слава нации!

— Смерть ворогам!

…

В кармане у выступающего работает магнитофон, записывает каждое сказанное слово. Работает и видеокамера, незаметно для слушателей школы ненависти. Через несколько дней — все это окажется в Вашингтоне, где ляжет на полку вместе с другими такими же и отчетом о проведенном мероприятии.

Еще несколько десятков душ отравлено.

С неба на это смотрят деды и прадеды тех, кто это слушает…

Смотрит Маша Боровиченко, санинструктор, которая участвовала в боях за Сталинград вместе с пятой десантной генерала Родимцева. А в сорок третьем вступила в бой на Курской дуге. Защищая раненого, схватила его автомат, уничтожила четырех немцев. Метнула гранату, остановила вражеский танк, но отлетевший осколок попал ей в сердце. Двадцать два года спустя ей было присвоено звание Героя Советского Союза.

Смотрит и Людмила Павличенко, киевлянка, уничтожившая триста девять освободителей и получившая в Америке прозвище «леди смерть». Тоже Герой Советского союза.

Смотрит трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб, сбивший шестьдесят четыре самолета противника.

Смотрит Герой Советского Союза Филипп Кива, внук которого, Илья — стал фашистом и пошел на Донбасс убивать.

Смотрит дважды Герой Советского Союза Степан Артеменко прошедший всю войну, выживший под Курском и в Сталинграде, дошедший до Берлина.

Все они — смотрят на своих внуков и правнуков.

Это просто — на самом то деле. Проще чем кажется. Надо просто принять коренной постулат идеологии нацизма, гласящий — мой народ лучше соседнего просто потому что… дальше можно подставлять — у нас древнее история, мы европейцы, а они нет, они помесь татар и финно-угров, мы католики, а они православные. Дальше — до этого всего шаг — ты приходишь к выводу, что мы можем и должны силой отнять вот у них то-то и то-то. Или уничтожить их.

Вот и всё.

Особенно хорошо, особенно быстро и без сомнений ты проходишь этот путь, если реальность за окном сильно расходится с тем, что говорят в учебниках истории и по телевизору. Там говорят, что мы часть Европы, самая древняя нация в мире — а за окном разбитые дороги и нищенское житье. Сам по себе напрашивается вопрос — кто в этом виноват? И ответ — соседи виноваты. Не скажешь же, что это мы, лодыри и подонки в душе — обглодали страну как крысиная стая на выпасе, а теперь ищем, куда бы пристроиться — на чужое.

И еще одно. Менее известное.

В тот момент, когда ты говоришь себе, что имеешь право на что-то не благодаря упорному труду, знанию, талантам, а просто по факту рождения или происхождения, когда ты начинаешь думать, что твой народ имеет право на что-то, что не заработано — ты тоже делаешь шаг вниз. Первый — но не последний.

Но это так… это все просто. Сложнее другое.

Еще сложнее понять вот что — вся эта нищета, неприглядность и неприютность — она не просто так появилась. Это результат воровства. Как страна, которая при создании имела ВВП равный ВВП Германии — через тридцать лет стала иметь ВВП, средний по меркам африканских стран? Это не просто так произошло, деньги кто-то украл. Украл и вывез… куда?

Нет, не в Москву. Москва это так… для среднего класса, который переезжает. Порошенко отдыхает на Мальдивах. Коломойский почему то приобрел недвижимость не в родном Днепре — а в Кливленде, штат Огайо, и там же, в США — он скупил на подставных лиц несколько металлургических заводов. Фирташ сидит не где-нибудь, а в Вене и это не просто так. Все это происходит на деньги, украденные на Украине…и заработанные, но не вложенные на Украине и Запад почему то не против этого.

Почему?

А потому что в мире так, незаметно — началась вторая колонизация. Второй империализм. Только гораздо более циничный, чем первый. Никто не покушается на суверенитет колоний и право носить вышиванки и говорить по-украински. Но