— И тот факт, что я — вторая жена Джека, еще больше усиливает параллель. — Она закурила сигарету. — Когда Стэнли Спенсер женился во второй раз, знаешь что случилось в ночь после свадьбы?

— Нет.

— Он отправил свою жену вперед, будто багаж, начинать медовый месяц, а сам вернулся домой и оттрахал свою первую жену.

— Но…

— Нет-нет, погоди. Дело в другом. Затем он поехал к своей второй жене, усадил ее на пляже и объяснил, что художественные натуры обладают особыми сексуальными потребностями и что он теперь намерен иметь двух жен. Этого требует его искусство, а его искусство превыше всего.

Бесстыдный фитюлька, — добавила она, словно Спенсер был собутыльником ее мужа. — То же и с Джеком до определенной степени. Он достаточно умен, чтобы не формулировать это в таком духе, но в глубине он свято этому верит. Иногда я стою дома перед строем книг, которые он написал, и ловлю себя на мысли: интересно, сколько траханий потребовала вот эта.

— Ну, ты знаешь присловье Бальзака: «Вот и еще один роман». — Грэм почувствовал себя неловко, не зная, была ли эта ссылка умиротворяющей или как раз наоборот.

— А потом я снова смотрю на книги и думаю о том, как Джек трахался годы и годы, и думаю, что, в сущности, не так уж близко принимаю все это к сердцу, если не считать первой боли, и, в конце-то концов, я тоже по-развлекалась на стороне. Но вот что меня возмущает, когда я смотрю на эти десять романов, выстроенных на полке, вот чего я на самом деле не могу ему простить: то, что они такие, а не намного лучше. Меня иногда подмывает сказать ему: «Знаешь, Джек, лучше забудь про романы, просто забудь. Они не настолько хороши. Махни на них рукой и сосредоточься на траханье. Это у тебя получается лучше».

Грэм подумал о вырванных страницах «Ярости, ярости», «Залитого огня» и «Из мрака». И приступил к тому, к чему тщательно подготовился.

— Сью, надеюсь, ты поймешь меня правильно. Я подумал, что будет прекрасно, если… если… — он запнулся (нарочно), — мы пообедаем вместе, поговорим, потому что некоторое время мы совсем не виделись, а я всегда думал, что мы… я слишком редко тебя вижу. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я затаил какую-то заднюю мысль о сведении счетов или о мести и вообще. — Она смотрела на него с недоумением, и он поторопился: — Я о том, что все мы знали про Джека и Энн в прошлом, и тут нет ничего удивительного, и во всяком случае, не будь они… э… любовниками в те дни, я мог бы и не познакомиться с ней, так что, полагаю, в определенном смысле я даже почти благодарен.

Грэм чувствовал, что робкая откровенность играет вполне удачно, но теперь предстояла рискованная часть.

— Однако должен признаться, я испытал настоящий шок, когда обнаружил, что они свою связь так и не оборвали. Меня будто током ударило. Узнал я только полтора месяца назад. Не говоря уж о том, что касается Энн, мне стало невыносимо больно из-за дружбы, которую предали, и всех тех эмоций, которые теперь объявляют устаревшими. На какое-то время я ожесточился против Джека, но, полагаю, в определенном смысле я в результате лучше понял Энн, ее потребности. Думаю, если бы я позвонил тебе тогда, у тебя были бы основания усомниться в подоплеке моего звонка. Затем эта отрыжка прошла совершенно, я принял положение вещей и вот тогда-то поймал себя на мысли, как было бы чудесно увидеться с тобой. Я проанализировал свои побуждения и, едва убедился, что никакой задней мысли за ними не стоит, сразу бросился к телефону. И… и вот мы здесь, если можно так выразиться.

Грэм посмотрел вниз, в свою чашку уже без кофе. Это осторожное, дряблое завершение его вполне устроило. Такая прекрасная мысль — играть сразу на двух идеях. Он уже взвешивал, не пора ли поднять голову, и тут Сью положила руку ему на предплечье. Он поднял голову и встретил лучезарную улыбку.

— По-моему, можно.

Ей понравилась его застенчивость. И она еще раз ободряюще улыбнулась. И все это время думала: сволочь, сволочь, гребаный Стэнли Спенсер Джек Лаптон, сволочь. Почему она сама не догадалась? Джек никогда окончательно не порывал со своими старыми подружками. Может, думал, что они перестанут покупать его книги, если он не будет их трахать. Она загерметизировала эти чувства. Нельзя допустить, чтобы Грэм увидел, что она расстроена, что она не знала, что потребуется много больше парочки-другой поддельных улыбочек в пятницу вечером, чтобы умиротворить ее на этот раз. Не испорть свои шансы, девочка, не плещи водой, эту рыбу надо вываживать осторожненько.

— Наверное, мне следовало бы сказать тебе, — продолжала она, — но, боюсь, я всегда следую правилу рака. Если они не спрашивают, ты им не говоришь; а если все-таки спросят, а на самом деле хотят услышать «нет», ты все равно говоришь «нет». Мне очень жаль, Грэм, что тебе пришлось узнать от кого-то третьего.

Он улыбнулся бледной улыбкой, думая о своем обмане. Она улыбнулась сочувственной улыбкой, думая о своем обмане. Сью подумала, что траханье с Грэмом в отмщение, пожалуй, поможет восстановить душевное равновесие.

— Надеюсь, ты не сочтешь, что я старомоден, — сказал он, продолжая играть роль, — но у меня через час семинар. Не можем ли мы… не можем ли мы снова встретиться, например, на будущей неделе?

Сью сочла такое отсутствие самомнения очаровательным. Ничего похожего на жуткие реплики некоторых типов вроде: «Ничем не занимай середину дня» и «В данный момент я холостяк». Она перегнулась через скатерть и поцеловала его в губы. Он как будто удивился.

— Вот в чем преимущество адюльтерного столика, — весело объяснила она. Ей понравилось, что во время обеда он не попытался лапать ее и тому подобное. Но надеялась, что такая пассивность не чрезмерна. Впрочем, это по-своему очень приятно. Джек, например, на этой стадии был бы уже под столиком, и его борода, будто тупая бритва, вызывала бы сыпь на внутренней стороне бедер какой-нибудь доверчивой шлюшки. Интересно, снимает ли Грэм очки в постели?

Они поцеловались на прощание за дверями ресторана. Мысли Сью уже сосредоточились на том же времени в том же месте на следующей неделе и на том, что может воспоследовать. Грэм тоже заглядывал вперед, но совсем в ином направлении.

11

ЛОШАДЬ И КРОКОДИЛ

Одни только потроха — Грэм поймал себя на том, что снова и снова повторяет эти слова