Сразу за мной приземлился Петр. Стас тоже не заставил себя долго ждать.

Я выпустил наугад несколько пуль. На таком расстоянии вреда причинить они никому не могли, но понервничать заставили.

В ответ засвистели пули. Самих выстрелов я не слышал — оружие пытавшихся нас схватить было оснащено глушителями. Говорят, глушитель влияет на точность стрельбы. Может, и так, но если бы я сразу после произведенных мною выстрелов не переместился в сторону, то был бы нашпигован пулями, как буженина чесноком.

Мы со всех ног кинулись через дворы к ожидавшей нас машине.

* * *

Добежав до машины, мы просочились в нее чуть ли не через закрытые дверки. Я быстро вставил ключ, провернул его и…

— Пчхи… — чихнул движок и заглох.

Я снова повернул ключ, а в ответ…

— Пчхи…

Опять поворот ключа и опять…

— Пчхи…

Петр открыл окошко и направил ствол ружья в ту сторону, откуда в любой момент могла показаться вооруженная толпа. Стас тоже открыл окошко, и впервые за весь вечер я увидел в его руках оружие — это был «ТТ».

— Ну давай, родненькая… Да-ава-ай… — молил я машину. — Давай, стерва! — Я резко крутанул ключ, машина фыркнула, точно обидевшись на меня, но все же завелась. Очень осторожно я тронул с места. Двигатель работал ровно, и тогда я рискнул увеличить скорость.

Проскочив на потушенных несколько домов, я свернул во дворы. Выключив двигатель, выскочил из машины и, быстро добежав до угла дома, притаился, наблюдая за дорогой. В том направлении, куда предположительно должны были ехать мы, промчались два автомобиля.

Я вернулся назад и, снова усевшись за руль, сказал:

— Похоже, пронесло, но рисковать не будем. Подождем немного.

Безумно хотелось курить, но я мужественно терпел.

За то время, что мы выжидали, никто не проронил ни звука, но, как только машина тронулась, Стас повернулся ко мне.

— Дай сигарету, — тихо сказал он.

— И мне, — донеслось с заднего сиденья.

— Зажигалку тоже? — протягивая им пачку, спросил я.

— Ага, — ответил за двоих Петр.

— Так, может, за вас и покурить? — Шутка вроде бы старенькая, но нам в этот момент она показалась такой смешной, что мы дружно захохотали.

Стас, выпуская дым в окно, снова заговорил, но на этот раз невесело:

— И часто у тебя такое?

— Нет, не часто, — ответил я, — но бывает.

— А вот у меня такое впервые, — медленно протянул он. — Руками помахать — проблем нет, а насчет стрельбы всякой… — Стас помолчал. — Но надо все в жизни попробовать, — тоном философа изрек он. — Я поначалу даже растерялся немного. Нырнул под стол и сижу там. Вы сверху пуляете, а я сижу и думаю, какого хрена я тут забыл. Но когда увидел, как тот гад к Петру со спины подкрадывается…

— А мне уже доводилось, — подал голос Петр, — когда в отделе по борьбе с организованной преступностью работал.

— Так ты тоже из бывших? — Я взглянул на него через плечо.

— Точно.

— А чего ушел?

— Так просто не объяснишь… — уклонился от ответа он.

Стас включил радио. Сначала передавали какую-то музыку. Потом в эфире прозвучали позывные местного радио, и диктор объявил, что время — ноль часов ноль минут двадцать семь секунд.

В командировку он не уехал — это стало известно из сообщения диктора. Его и шедшего с ним семнадцатилетнего сына просто забросали гранатами. Гранат было три. По словам свидетелей, взрывы раздались с равным промежутком времени — через две-три секунды. Произошло это около десяти вечера, когда во дворе было полно людей. Разлетевшимися осколками было ранено несколько человек, из них трое детей.

Далее слушателей знакомили с биографией погибшего: «Майор ФСБ Виктор Кацюба…»

После этого сообщения диктор перешел к информации о предвыборной гонке.

— Вот так у нас с вами почву из-под ног выбивают, — выключая радио, проговорил я. — Этот человек обещал нам поддержку…

Гнетущее молчание воцарилось в машине.

Невольно у меня возникло ощущение, будто я принес в этот город смерть. Я уже не сомневался: все было подстроено для того, чтобы натравить меня на «Союз». Тот, кто планировал это, знал, что я буду мстить за отца. Ну, а чтобы я не остыл, мне периодически подкидывали под вывеской все того же «Союза» другие трупы. Да, все спланировано очень хорошо, и по этому плану я уже должен был кормить могильных червей… Внесенное мной изменение в план захвата тайника не только спасло мне жизнь, лишило их ожидаемых денег и документов, но и поставило под угрозу срыва всю их игру. Одного я не мог понять — ради чего вся эта кровь?

Неожиданно мой взгляд наткнулся на плакат, гласивший: «Ты хорошо подумал, прежде чем сделать свой ВЫБОР?! Твой ГОЛОС может изменить судьбу РОДИНЫ!!!» «Вот и ответ на мои вопросы. Как же я раньше не догадался, что вся эта каша могла завариться ради чего-то более серьезного, чем просто деньги?» — Мои пальцы впились в руль с такой силой, точно сжимали горло организатора всей этой кровавой бойни. То, что Дубак в этом оркестре не первая скрипка, — это ясно. Вторая — может быть, но никак не первая. Насколько я помню, Паша никогда не любил себя светить, он всегда был рядом, особенно если раздавали дары. Но когда пахло жареным, он всегда оставался в стороне. «Ладно, — думал я, — так или иначе нам нужен первый». В моей голове множество разбросанных точечек выстроилось в одну прямую линию — раз на горизонте вырисовывается мэр, тогда все сходится. Тогда все понятно… Возможно, еще и Виктория внесет в некоторые вопросы ясность. Именно к ее дому я и направлялся. Стас и Петр тактично молчали, не мешая мне размышлять. Я повернулся к ним:

— Вы уже поняли, куда мы едем?

Стас и Петр ответили утвердительно.

— Отлично, — проговорил я, набирая номер мобильного Никиты.

— Это я, Влад, — услышав его голос, сказал я. — Ну, что у вас?

— Пока не можем нигде найти.

— Слушай, Никита, мне этот сержант очень нужен.

— Я понимаю, но я не волшебник, тем более в городе я никого не знаю.

— Сержант? — тронул меня за плечо Петр.

— Погоди, Никита, кажется, мы сами его нашли… Ну, рассказывай, чего там у тебя? — Я глянул через плечо на Петра.

— Так я же первого сержанта свалил… мента. Он первый ломанулся в бар, я его и снял… А что, не надо было? — Петр выглядел расстроенным.

— Ну, теперь уж ничего не поделаешь. — Я подъехал к обочине, остановился и закурил. — Слышь, Никита, дай-ка мне Дучу.

— Да, — услышал я голос Дучи.

— Ты помнишь дом моей знакомой?