Α в следующее мгновение он развернул меня к себе и буквально запечатал губы уверенным поцелуем. Сильным,требовательным, жгучим и головокружительно сладким. Я вздрогнула от неожиданности и обрушившейся следом волны чувственных ощущений, и ответила со всем пылом, которым только могла. Вмиг забыла о том, где мы, о том, что рядом валяются ошмётки пиявки, что она вообще может быть здесь не одна. Ничего не имело значения кроме сумасшедшей потребности отвечать с той страстью, захлёбываться под натиском горячих губ, впиваться пальцами в широкие плечи, на волне эйфории не ощущая, что могу причинить боль ему, не чувствуя, что он тоже сжимает меня, словно в тисках,точно боится отпустить хоть на миг. От Ская пахло лавандовыми палочками и вишней,и я пила этот аромат, не в силах насытиться.

— Карина, ну почему с тобой всё не так, как я планирую? — хрипло прошептал он, отстраняясь. — Я едва удержался от поцелуя в твоей травницкой,и вместо этого случился поцелуй в городских катакомбах над трупом шуррэйха!

— Потому… что… чувства всегда не по плану? — выдохнула я, тяжело дыша. — А тебе так важно сделать всё по правилам? Мне нет.

Сейчас мне действительно было плевать. Потянулась к нему, коснулась упрямо сжатых губ лёгким поцелуем, остро наслаждаясь каким-то неведомым ранее ощущением правильности происходящего. Ну и что, что мы общаемся меньше недели? Пoчти знакомы-то уже больше двух лет! А вообще наставница как-то говорила, что порой достаточно мгновения, чтобы понять: вот он — тот мужчина, с которым ты хочешь прoвести всю жизнь!

— Это эмоции, — выдохнул Скайнер, пытаясь отстраниться. — Так бывает… после боя.

— Прекрати отговаривать меня целовать тебя! — возмутилась я и упрямо обвила его шею руками.

— Сумасшедшая. — Ладони мага легли на мою талию и легонько сжали. — Моя ведьма.

— Твоя ведьма, — охотно согласилась я. — Забирай целиком.

Скайнер шумно выдохнул, подхватил меня на руки и шагнул в портал. Вышел в моей квартире. Даже карту разворачивать не стал, видимо,и без того помнил координаты. Сразу закрывать портал не стал, дождался, пока из него выскочит взъерошенный Мар,и лишь тогда свернул окончательно. Бережно опустил на кровать, а спустя миг наконец-то накрыл мои губы своими. Без жгучей страсти, сметающей всё на своём пути,точно лесной пожар, осторожно, почти невесомо, позволяя решить: ответить или оттолкнуть. Я выбрала первое. С готовностью приoткрыла губы, позволяя продолжить. Мы целовались медленно, неторопливо, восхитительно нежно,изучая друг друга,и внутри меня всё сильнее разгоралось миниатюрное солнце, посылая волны жара по всему телу. Восхитительно приятнo! До сладкой дрожи в коленках. И кажется, от одного поцелуя я научилась летать без метлы…

Скай нехотя отстранился, провёл ладонью по моей щеке. Серо-голубые глаза потемнели, точно небо перед грозой. Большой палец кoснулся моих губ,и я тут же поймала его, шаловливо провела языком по подушечке. И плевать, как пошло это выглядело! Я хотела продолжения умопомрачительного поцелуя. И не только.

Но Скайнер неожиданно отстранился и покачал головой:

— Ну нет,так нельзя!

— Можно! — возразила я, облизывая пересохшие губы.

Не только из вредности, и желания сказать наоборот. Перед глазами всё еще плясали звёздочки,и мне действительно хотелось пойти до конца. Не потому, что мне был нужен брак, а потому, что мне был нужен Скайнер. Весь, целиком. Навсегда.

Осознание поразило, точно удар молнии. И пока я пыталась осознать и как-то уложить в голове всё произошедшее, Норрис всё-таки высвободился из моих объятий и прошептал:

— Доброй ночи. До завтра.

А затем быстро вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь. А замерла на мгновение, не понимая, что произошло, затем бросилась следом, но увидела лишь, как на лестничной клетке гаснут отблески портала. Какой воспитанный, порядочный, правильный мужчина. Какая же бессовестная сволочь! И что мне теперь со всем этим делать?

Хотелось плакать и смеяться одновременно. Мар, взиравший на меня со шкафа, как на идиотку, мягко слетел вниз, подошёл, боднулся головой в ногу, словно пытался приободрить.

— Какого хромого лешего я вообще приехала в Блесендор? — спросила я у него.

Фамильяр не ответил, лишь замурлыкал громче, успокаивая. Я подхватила его на руки, вернулась на кровать, уткнулась лицом в тёплый пушистый бок, и незаметно задремала под ритмичную убаюкивающую песенку личного белого и пушистого Кошмара.

Если бы только знала, что в ближайшее время мои нėрвы ждало куда более жёсткое испытание!

***

Утро началось с курьера, вручившего мне вазон с пышными кустиками белых и красных камелий. Выражение восхищения и признание, что я зажгла в сердце огoнь. Я провела ладонью по нежным лепесткам и тихонько вздохнула. Упря-я-ямый… Ну зачем тратить время, когда я уже на всё согласилась? Однако в душе всё пело от радости. Мне было некомфортно в роли охотницы,и то, что Скайнер решил проявить инициативу и вести осаду по своим правилам, радовало и умиляло. Я шла на работу и чувствовала себя юной девчонкой-первокурсницей, спешащей на первое свидание. Мар, запомнивший дорогу, с мoего разрешения улетел охотиться на воробьёв, купающихся в песке у реки. И день казался солнечным и прекрасным, и весна кружила голову, и… Замечтавшись, я едва не врезалась в тёмную фигуру, заступившую мне дорогу. Вскинула голову, готовясь мягко попенять невнимательному прохожему, и слова застыли в горле, а улыбка угасла.

Передо мной стоял Терренс. И смотрел так, словно ждал, будто я тотчас брошусь ему на шею.

— Здравствуй, милая, — ласково произнёс он. — Ну что же ты совсем забыла старых друзей?

— А друзей ли? — холодно ответила я, пытаясь обойти его.

Терренс чуть отступил в сторону, затем развернулся и пошёл рядом со мной, легко подстраиваясь под мой шаг.

— Малис сказала, что ты вернулась в Блесендор, — сообщил он.

Ах вот как она решила отодвинуть меня, чтобы никто не мешал ей совращать Нормана! Старая любовь не ржавеет! А если снова куплюсь на обещания, сама виновата. После того, как за два года Терренс ни разу не попытался не то что приехать — весточку отправить, я oкончательно поняла, что этот мужчина любит лишь одного человека. Себя. А все остальные — свита, которой позволено сопровождать этого королька.

— Счастлива, что у вас с ней сохранились добрые отношения, — сухо бросила я.

Прислушалась к собственному сердцу. Казалось, при виде Терренса вновь всколыхнётся давняя боль, обида перехватит горло. А на деле я чувствовала разве что равнодушие и лёгкое раздражение оттого, что не удаётся отвязаться от малоприятного собеседника.