– Отклонено.

– То есть сын даже не знает свою любящую маму в лицо, – повернулся с нарочитым недоумением Давид к залу. – Странно, не правда ли?

– Продолжайте допрос, – вмешался судья.

Давид снова повернулся ко мне с едва заметной улыбкой, но в ней таилось предвкушение победы.

– Скажите, Злата, правда ли, что мальчик назвал вас мамой?

– Правда.

– Этому были свидетели?

– Мой муж.

– А где это произошло?

– В больнице. Я лежала там некоторое время назад.

– Как вы туда попали?

– К делу не относится! – снова завопил адвокат Даши.

– Ваша честь, это имеет прямое отношение к делу. Вы поймете, если позволите продолжить допрос, – обратился Давид к судье.

Тот кивнул:

– Продолжайте.

– Так как вы оказались в больнице, Злата?

– Кто-то толкнул меня в тоннеле, который строит мой муж. Этот человек был вооружен, я слышала выстрелы.

– Ваша подруга, кажется, имеет разрешение на ношение оружия?

– Да.

– Вы видели у нее пистолет?

– Да.

– В тот день, когда вас толкнули, вы заметили что-нибудь странное на месте происшествия? Или неподалеку от того тоннеля?

– Протестую! – снова вскочил Дашин юрист.

Я смотрела, не отрываясь, на Давида. Он упрямо продолжил:

– Злата?

– Да, я видела рядом со стройкой машину Даши.

– Вы уверены?

– Да. Не сразу, но я вспомнила, почему мне сразу показалось, что это она. Красная наклейка на водительской двери. Я ее видела.

– То есть, она была там. Возможно, толкнула вас, пытаясь нанести вред…

– Я протестую! Все это домыслы, не имеющие никакого отношения к делу!

– Свидетель ваш, – спокойно ответил Давид адвокату Даши, возвращаясь на свое место.

Я посмотрела на человека, подошедшего ко мне. Его взгляд был злым, давящим. Он чувствовал, что проигрывает дело. И от этого был опасен.

– А может быть, все было совсем наоборот, – проговорил он с тонкой, угрожающей улыбкой. – Скажите, вы когда-нибудь завидовали своей подруге?

Я осталась невозмутимой. Ответила просто, как есть:

– Может быть, поначалу. У нее было все: красота, деньги, заботливые родители.

– Вы имели какую-либо выгоду от этой дружбы?

– Смотря что вы называете выгодой.

– Она дарила вам вещи, приглашала в гости к своим родителям…

– Да. Но разве это не естественные проявления дружбы?

– А может, вам просто стало мало, Злата? И вы, со своей завистью захотели еще больше? Захотели вместе со своим мужем отобрать у нее еще и сына?!

Его голос набирал обороты, взгляд сковывал… я буквально всем телом чувствовала: он пытается меня сломать.

– Разве можно отобрать у человека того, кто ему никогда и не принадлежал и даже не был нужен? – откликнулась ровным тоном.

– Ответьте на вопрос! Вы хотели отомстить моей клиентке за то, что она была успешнее, признайте это!

Я выгнула бровь:

– Тогда мне следовало бы свидетельствовать в ее пользу. Чтобы она получила ребенка, с которым понятия не имеет, что делать.

В зале снова поднялся гул. Судья постучал молотком, холодно спросил:

– У вас еще есть вопросы к свидетельнице?

– Нет, ваша честь.

Я поднялась с места, готовясь покинуть зал, но в последний момент задержалась. Помедлив, все же присела на свободный стул в последнем ряду, подспудно желая узнать, чем все это кончится.

– А теперь я вызываю Дарью Ларину, – огласил неожиданно Давид.

Я впервые за то время, что находилась здесь, обратила взгляд на бывшую подругу. Меня поразило то, как она выглядела: вместо ожидаемо-привычной самоуверенности, на лице ее читалось безразличие и усталость. Мне показалось, будто она совершенно не желает во всем этом участвовать.

Но почему тогда?..

Давид повел допрос. Начал с совершенно невинных вопросов, на которые Даша отвечала равнодушным тоном, словно бы заученными заранее словами. Но с каждым последующим вопросом становилось яснее, чего именно добивался адвокат: он постепенно раскручивал свидетельницу, заставлял ее все больше нервничать…

Делал то же, что пытался провернуть со мной ее адвокат. Вот только в отличие от меня Даша, похоже, плохо владела собой. И это было так на нее непохоже…

– Дарья, признаете ли вы тот факт, что намеревались причинить вред моему клиенту? – наступал дальше Давид. – Например… убить?

Я увидела, как в момент исказилось ее лицо. Как пустые глаза вдруг загорелись безумием…

Она сломалась. Полностью и абсолютно.

С нарастающим потрясением я смотрела, как Даша вскакивает со своего места и начинает кричать:

– Да! Да, я хотела его убить! И Злату тоже! Арестуйте меня!

Я вышла из зала суда: потрясенная, растерянная, ошеломленная. Наверно, мне следовало бы чувствовать облегчение после признания Даши, но его почему-то не было.

Что-то было не так во всем этом. Но что именно – я понять пока не могла, как ни пыталась.

Я задумчиво, неторопливо брела по коридору, не торопясь покинуть здание, когда позади меня раздались шаги – быстрые, злые, громкие. Воспоминания о происшествии в тоннеле заставили меня инстинктивно вздрогнуть, обернуться…

Увиденное не принесло облегчения. Позади меня шла мать Валеры, и ее ответный взгляд горел ненавистью…

Я почти ожидала, что она подойдет ко мне, скажет что-то оскорбительное или даже набросится… настолько осязаемой была исходящая от нее злость. Но она прошла мимо, оставив после себя лишь ощущение тревоги.

Я проводила ее взглядом, почти безотчетно… И только когда она скрылась на лестнице, поняла, что меня что-то встревожило в ее внешности… но что?…

От новых тревожных вопросов заболела голова. Я подошла к окну, оперлась бедром о подоконник и дала себе просто возможность выдохнуть…

Простояла так до тех пор, пока не увидела знакомые фигуры неподалеку. Родители Даши тоже покидали зал суда…

Мой взгляд встретился со взглядом ее матери. Возможно, стоило подойти, поздороваться, но я не была уверена, что со мной захотят разговаривать… после всего этого. Поэтому просто кивнула в знак приветствия…

Но они подошли ко мне сами.

– Не ожидала я от тебя, Злата, такой подлости! – набросилась на меня Алина Аркадьевна прежде, чем я успела открыть рот, чтобы поздороваться.