Мое подразделение связи не принимало участия в этих вылазках, поэтому у меня была масса свободного времени. Я тратил его на то, чтобы обучить двух-трех солдат в каждом эскадроне, как обращаться со взывчатыми веществами. Бруски ТНТ (тринитротолуола) можно ронять и даже, как говорили, поджигать. Взрыв обеспечивает капсула с нитроглицерином, вставленная в брикет. К капсуле подсоединяется бикфордов шнур[44], полый водоупорный шнур, заполненный дымным порохом.

Вы сами определяете необходимую длину бикфордова шнура, а затем поджигаете его и, пока он горит, должны успеть отбежать на безопасное расстояние.

Шнур хранился в рулонах и за долгие месяцы войны протирался на сгибах. Одним словом, из-за поврежденных участков взрыва не происходило. Если подобное случалось во время занятий, то, по инструкции, офицер должен был подойти и отсоединить шнур от взрывателя. В моей практике было несколько таких случаев, и, хотя я понимал, что взрыва не произойдет, все-таки с большой опаской подходил и отсоединял шнур от капсулы с ТНТ. Мне запомнился один такой случай. Я шел к дереву, под которым была заложена взрывчатка, и услышал за спиной топот. Ко мне подбежал молодой солдат и, запыхавшись, сказал:

– Я сирота. У меня нет жены и детей, нет братьев и сестер. Я один в этом мире, и мне нечего терять. Я составлю вам компанию.

Хотя я оценил его душевный порыв, но в данный момент он сказал не то, что я бы хотел услышать.

В целом наше пребывание на этом участке фронта было тихим и скучным. 1-й эскадрон, пулеметная команда и мое подразделение связи были расквартированы в деревушке Арглан. Офицеры, человек двенадцать, заняли местную школу, где жили словно сельди в бочке.

Ради развлечения шесть или семь офицеров взялись за написание музыкальной пьесы, в которой в сатирической форме описывалась жизнь нашего полка. Мы подобрали популярные песни тех лет. Сочинили стихи и положили их на эту музыку. Большая часть стихов была написана Виленкиным.

В первую очередь мы высмеяли офицеров, оставивших полк ради бумажной работы. Затем принялись за тех, кто прошел с полком через все тяготы войны. Вспомнили все смешные случаи. Высмеивали не только слабые стороны товарищей, но иногда даже их боевые подвиги. Мы не стали приглашать офицеров из других подразделений: в жизни полка были такие моменты, которые мы не собирать придавать широкой огласке. В классе собралось порядка двадцати пяти зрителей, на суд которых мы и представили наш «шедевр». Каждый из авторов исполнял несколько ролей. Пели мы под гитару. Еще до поднятия занавеса зрители понимали, что их сегодня ждет; мы натянули колючую проволоку между зрителями и сценой.

Представление началось с выхода ведущего. В стихотворной форме он поведал зрителям историю создания пьесы. Сейчас я, конечно, не помню самих стихов, но их смысл заключался в том, что во время войны не всегда грохочут бои. Иногда армия скучает, и тогда бойцы, напрягая свои умственные способности, занимаются сочинительством.

Первая сцена длилась намного дольше, чем мы предполагали. Это была сценка в московском ресторане. Мы сидели за двумя или тремя столиками, а Виленкин исполнял роль официанта, который подносил нам настоящее вино. Нам очень нравилось играть именно эту сценку. Петрякевич, исполнявший роль одного из посетителей, настолько вошел во вкус, что постоянно требовал новую бутылку вина. Виленкин, опасаясь за судьбу спектакля, взволнованно шептал ему:

– Не пейте так много, вы провалите представление.

Зрители веселились, а актеры, безостановочно заказывая вино, разыгрывали на сцене не предусмотренные сценарием роли.

Одной из моих ролей была роль мадам, занимавшейся сводничеством. Сцена была навеяна воспоминаниями о пребывании полка прошлым летом в Санкт-Петербурге. Роль начиналась со слов: «Сумские гусары нежно называют меня ma tante...[45]»

Мой денщик Куровский был страшно недоволен моей ролью и краснел, пока помогал мне превратиться в толстую женщину с подрумяненными щеками.

– Вам еще будет стыдно, что вы играете такую роль; ведь скоро вы будете ротмистром.

Все так и случилось. Очень скоро я получил повышение.

Никто не затаил на нас обиду, и после представления на ужине нас просили повторить некоторые песни. Не повезло только бедному Виленкину. После значительных возлияний, находясь в состоянии эйфории, он легкомысленно назвал свое «детище» музыкальным. После его слов полковник встал и спросил:

– Вы действительно считаете, что женщина, которая родила вам этого «ребенка», никогда вам не изменяла? Я хочу выпить за Снежкова, Литтауэра... – И он перечислил всех участников, внесших свой вклад в создание спектакля.

Полк оставался в Арглане до середины апреля, а затем, после выполнения незначительного задания, был переведен в армейский резерв в Двинск.

В это же время в город приехала труппа провинциального театра. Два месяца на вечерних представлениях почти весь первый ряд маленького театра занимали сумские гусары. После спектакля мы часто приглашали актеров на ужин в нашу столовую. Почти у всех актрис были сценические псевдонимы; мне особенно нравилась Мюрат. Наш полк устроил в Двинске конноспортивный праздник, и, желая доставить удовольствие подругам, многие из нас сменили клички своим лошадям. Это была не слишком удачная идея; вряд ли кто-то мог прийти в восторг, увидев в программе выступлений кобылу по кличке Мюрат или Бернард. Мой Москаль участвовал под своим именем, поэтому я избежал неприятных сцен. Мы весело проводили время в Двинске и позже в траншеях часто вспоминали этих девушек, слабеньких актрис, но очаровательных подруг.

В Двинске мы приняли участие в смотре. Я запомнил его, поскольку это было серьезное событие. Генерал, принимавший парад, был, по всей видимости, командующим 5-й армией, к которой мы теперь относились. Ночь перед смотром мы весело провели в нашей столовой. Подъем был назначен на шесть утра, и было глупо ложиться спать на пару часов. Всю ночь мы просидели в столовой и в четверть седьмого находились уже в полной готовности. Исключение составлял только полковник Рот, в то время командовавший полком. Официант, которому удалось разбудить Рота только в пять минут седьмого, объяснил, что закуски, водка и вино уже погружены в тележку, которая вот-вот двинется к месту проведения смотра.

– В таком случае, – заявил Рот, – нас здесь ничего не держит.

В ожидании выхода на плац мы раскупали практически всю закуску и выпивку, привезенную в тележке.

В мирное время эта двухколесная тележка следовала за офицерами на маневры. Она всегда играла важную роль в жизни Рота. Однажды Рот отвечал за проведение учебных стрельб на Ходынском поле. В то утро у тележки сломалось колесо. Рот этого не знал, и, когда тележка должна была уже прибыть на поле, Рот с тревогой начал смотреть в том направлении, откуда она должна была вот-вот появиться. Спустя полчаса прискакали два гусара. Рот поинтересовался, не видели ли они тележку.