Два года спустя муж задушил 20-летнюю Яну Новакову, исполнительницу роли Мейбл, – ту самую, с которой срывало прищемленное опустившимся потолком платье.

Осмеянные страсти-мордасти догнали и отомстили.

Чехословакия – ГДР, 1973, в СССР – 1975. Tri orisky pro Popelky. Реж. Вацлав Ворличек. В ролях Либуше Шафранкова, Павел Травничек, Рольф Хоппе. По сказке Божены Немцовой. Прокатные данные отсутствуют.

Сиротка живет с мачехой и хамкой-сестрой в отцовском поместье на птичкиных правах. У проезжего короля принц совсем отбился от рук, и надо его женить. Парень против: «Ты-то сам на маме женился, а мне все каких-то чужих теток сватаешь». Все у всех плохо. Все у всех будет хорошо.

«Золушка» – главный девчачий шлягер всех времен. Приживальство, скромность и кротость. Чечевица. Метла. Прыжок к звездам через удачный брак по любви. Посрамление кулацкой полуродни. Дворцовая лестница как символ классовых лифтов, пролетаемых удачницами за один ход в дамки. И – «в нашем классе есть мальчишка, красив, как алая заря». Принц. Глаза, как яхонты, горят. В белую березу был тот клен влюблен. Да при всей такой малине-хохломе добрых полсюжета стоит на платьицах-зеркальцах-туфельках-шлейфиках – тем, что ныне зовется волшебными словами «шопинг» и «лакшери» и чему уделяет столько непроизводительного метража «Секс в большом городе». Перро был гений шекспировских кондиций: десять сюжетов и все – архетипы. Но Золушка и среди них – жемчужина повыше котов-в-сапогах и мальчик-с-пальчиков. На ней без ущерба для оригинала ткут свой узор национальные литературы: у нас – Шварц, у немцев – братья Гримм, у чехов – классик ХIХ века Божена Немцова (канальи-чехи прикарманили сюжет, как Толстой Буратину, а дед Корней Айболита, – даже не упомянув Перро в титрах!). Как и подобает аграрной нации, чешская Золушка – подлинное дитя природы: скачет на коне Юрашеке (отцов подарок), дружит с горлицей, совой, песиком и кошечкой, постреливает из арбалета мелких хищников и дразнится на принца белочкой с веточки. Притом к живности относится по-свойски, без елея дворянских белоснежек: стрела в бок затравленной лисице стала жестким контрастом привычному для вегетарианского кино дирижированию струйками и подкармливанью ежиков с ладони. Фею сократили во избежание лишней бабской конкуренции (как в пересказе братьев Гримм). Три орешка с приданым свалились на Золушку, по обычаю, с неба. Принца принес серый в яблоках конь. Благословляющую на бал балладу спел за кадром сам Карел Готт, всем принцам принц в белых штанах с золотой отделкой. На двух конях поскакали влюбленные белыми снегами к счастью: он в парчовой тирольке с султаном, белом плаще с оторочкой и рубашечке с манжетами, а она в розовой кисее с плечиками (вытачки здесь и здесь, снизу до пят, спина голая), белой горностаевой шубейке и диадеме в каштановых волосах (стоячий шиньон, пряди по обоим вискам серпантином).

Чехи никогда не были мужской нацией и ничего не знали про молот и меч. Но девчонкам в душу влезть умели.

Одни фамилии Травничек и Шафранкова чего стоят.

Швеция – благодать и проклятие свободы.

Шведский стол (все общее) и шведская семья (туда же).

Шведский социализм (всем поровну через налоги) и драп от налогов к соседям главных шведов Бергмана и Линдгрен.

Громкое праздничное здравомыслие «Аббы» – и тихий упертый психоз «Шепотов и криков».

Рождественские окошки с оленями – и дикий ор молодых шведов ночью на весь Стокгольм.

Не имея громоотвода войны, страна напоена безумием до краев.

Смотрите, смотрите, их премьер ездит на службу на велосипеде, как мило! Ах, простите, его вчера застрелили, вон там, за углом.

Серия любимых детективов Пера Валё и Май Шевалл: душеньки-инспектора Ларссон и Бек – и черная гнусь, змеей вползающая в опрятный ухоженный мирок.

На каждого Муми-тролля здесь найдется злая бесформенная Морра.

Даже на Астрид Линдгрен. Через нее мы знали в Швеции всех, как дура в Санта-Барбаре. Детей из Бюллербю и привидение из Вазастана, самую сильную девочку и очень одинокого петуха, Калле-сыщика и Расмуса-бродягу, фрекен Бок и старую фру Густавсон (не иначе, ту самую, что снималась под псевдонимом Гарбо). Ну, всех.

И вот вышла ее биография, и лучше б не выходила. Добрая фея всю войну служила в отделе досмотра писем шведской контрразведки, готова была «до конца жизни говорить „Хайль Гитлер!“, чем быть под русскими (ничего страшнее себе и представить нельзя)», под директором цирка с немецким акцентом подразумевала Гитлера, а под папой Эмиля из Леннеберги – европейские правительства, сметенные молодежным бунтом-68.

Господи, до чего пошло и мелкотравчато.

Опрятная напыщенная глупость.

Сверхчеловечность какая-то.

Еще одна издержка свободы.

Швеция – Австралия, 1977. ABBA: The Movie. Реж. Лассе Халльстрем. В ролях: А, Б, Б и А. Прокат в СССР – 1982 (33,2 млн чел.)

В турне по Австралии Агнета, Бенни, Бьорн и Анни-Фрид с труднопроизносимыми и никому не нужными фамилиями (у ребят попроще, у девчат позабористей) не шалят, не дурачатся, не кажут язык и не пьют жадно воду, как положено порядочным артистам с высокой отдачей. А знай только поют сладкое и кометой проносятся мимо лузера-диджея, которому велено добыть их эксклюзив, а он пресс-карту дома забыл, – поют и проносятся. И только-только небо тебя поманит синим взмахом ее крыла.

Из чего же, из чего же, из чего же сделана была главная заморская группа советской Атлантиды?

Из путного диско – женственного, расслабленного, будто под вечным кайфом стиля 70-х, близкого осоловелому тинейджерству и не травмирующего старших какофонией и пропагандой плохого. Из припляса, прихлопа и прикида – модных фосфорических комбинезонов, как у гонщиков «Формулы-1» или отроков во Вселенной. Четырех инфантильных мордочек – главного пропуска на эстрадный Олимп, будь ты Beatles или «На-на». Из попы блондинки Агнеты, обсуждаемой СМИ пяти континентов («будто в Австралии задниц нет», ругнулась она в фильме, но для нас реплику отрезали – довольно и вида сзади в облипочку). Из сексапила, повязанного брачными узами, – чтоб дразнил, но не шокировал. Из четырех слов на общепонятном английском: you and me, money must be funny, thank you for the music – кому что не ясно? Из отрицательных дефиниций: «не бухаем», «не ширяемся», «цепей не носим» – буйное рок-поведение 60-х достало всех так, что даже про сторчавшегося Элвиса без конца повторяли, как он маму любит.

АББА отвечала самым косным стандартам пенсионерского СССР. Пела мягко, но громко – для пожилых и молодых. Происходила из пряничной, навек нейтральной, с социальным пакетом Швеции. Совершенно не боролась за мир: от борцов этих всякого жди – сморозят что по Афгану, а Апрелевке тираж уничтожай. Их позволяли даже в новогоднюю ночь вслед за балетом телевидения ГДР – высшая степень допуска. Девчонок полстраны мечтало увидеть голышом – по секрету всему свету ходила поганка, будто на финальной So long они не тормозят на трико и сапожках, а раздеваются совсем. Но от нас это типа таят, а показывают одному Политбюро на досуге.