Ситуацию буквально взорвала пятидневная российско-грузинская война на фоне начавшихся в Токио Олимпийских игр (в начале августе) – вот когда начался бурный отток иностранного капитала из страны. По данным «Forbes», к середине сентября объем оттока составил свыше 20 млрд долл. (По официальным данным, эта величина составила около 5 млрд долл.) С учетом того обстоятельства, что финансовые рынки России все еще весьма слабы, а деньги, находящиеся в сфере их оборота, незначительны, вывод 20 млрд долл. – это очень большой денежный объем, отток которого имел три принципиальных значения.

Во-первых, этот отток подрывал позиции российских банков и в целом банковской системы, мгновенно усилил кризис доверия к банкам, в том числе уже со стороны российских клиентов.

Во-вторых, в условиях политической и финансово-экономической неопределенности, созданной не столько самой новой Кавказской войной, а сколько ее последствиями – осложнениями с Западом, – российская банковская система показала свою откровенную слабость и уязвимость.

В-третьих, особую нервозность обстановке придала огромная внешняя задолженность российских банков и компаний (в том числе государственных), на сумму в около 530 млрд долл. (эта сумма была почти эквивалентна сумме всего государственного резервного фонда).

В условиях взорвавшейся политической ситуации (в связи с российско-грузинской войной) российские должники стали чувствовать себя крайне «неуютно» по вопросам, связанным с этими огромными внешними долгами. Это привносило дополнительное смятение в банковские круги, стимулируя их панические действия. Естественно, ускорился и процесс изъятия гражданами своих вкладов, все острее становилась проблема ликвидности.

На этом фоне и произошел обвал фондового рынка, бегство иностранного капитала, обесценивание акций практически всех крупных корпораций и банков, растерянность в деловых (и не деловых) кругах. Далее мы видели лихорадочную деятельность высоких должностных лиц, финансовых властей, приведение в движение огромного массива ликвидных средств в качестве «подушки» для смягчения возможного, более тяжелого удара со стороны мировой финансовой системы, находящейся в тисках кризиса.

С осени 2008 г. экономика и банковские системы России оказались в очень тяжелом положении, ежемесячные сводки показывали понижательный тренд – к январю 2009 г. спад в экономике составил 8,8%. Весь 2009 г. показатели экономической и финансовой динамики отражали глубокий кризис. При этом экономисты и чиновники, начиная со второй половины 2009 г. занимались гаданием на тему – прошла ли экономика «дно кризиса». Уже в конце марта 2009 г. первый вице-премьер Игорь Шувалов объявил, что экономика почти достигла дна падения и в этом году ее ждет подъем, основанный на росте внутреннего спроса. «При благоприятной внешней конъюнктуре и правильных действиях правительства мы в течение 2009 года будем переживать некий подъем экономики, и он будет основан на повышении внутреннего спроса», – заявил Шувалов. Однако внутренний спрос в течение всего года продолжал падать, и поэтому базой для роста он быть не мог.

Осознание глубины спада правительством произошло в июне, когда выяснилось, что падение ВВП превысило 10% и оказалось самым худшим среди стран «двадцатки» (G-20). Выпала Россия в 2009 г. и из группы быстро развивающихся стран БРИК, куда входили также Бразилия, Индия и Китай. По итогам года Бразилия показала «нулевой» спад (минус 0,26%), а темпы роста в Китае и Индии превысили 8 и 6% соответственно. Сравнение со странами-нефтеэкспортерами доказало, что причина критического спада не только в сырьевой зависимости России, но и в крупных ошибках экономической политики, ее приверженности облегченным (бухгалтерским) стандартам неолиберализма в упаковке «Вашингтонского консенсуса». Например, Саудовская Аравия, которая еще в большей степени зависит от экспортных цен на нефть, по итогам года показала рост в 0,9% ВВП. Среди причин глубокого спада 2009 г. экономисты тогда называли также ударение на внешние кредиты, тяжелый экономический климат, критическое сужение товаропроизводящих отраслей и, конечно, ошибки антикризисных действий правительства. В частности, длительный период «плавной девальвации» рубля в конце 2008-го и начале 2009 г. оказал негативное воздействие на экономику, «вытянув» все свободные средства банков и предприятий на валютный рынок.

Со значительным опозданием – 6 апреля 2009 г. (в телевизионном выступлении Владимира Путина), наконец, появилась антикризисная программа (названная «Планом Путина»). Она предусматривала обширную деятельность правительства по трем направлениям: 1) оказание помощи крупным банкам и компаниям; 2) оказание помощи группам населения, пострадавшим от кризиса; 3) проведение политики, имеющей цель блокировать спад производства и обеспечить рост экономики. Помимо этого, премьер Владимир Путин, стремительно перемещаясь из региона в регион, знакомясь с удручающей обстановкой, в режиме «ручного управления» принимал решения о предоставлении крупных финансовых ресурсов регионам и предприятиям.

Первоначальная задача «Плана Путина» состояла в «спасении» частных банков. В этих целях три самых крупных государственных банка России – Сбербанк, ВТБ и Газпромбанк – получили первоначально 1,5 трлн руб. на поддержание банковской системы страны. Эта «тройка» должна была обеспечить в течение трех месяцев предоставление ликвидных средств частным банкам, которые нуждались в такой наличности. Получив эту «помощь», банки, однако, упорно не желали представить соответствующие ресурсы предприятиям; поднимали банковский процент «под небеса», пытаясь «нагреться». Помимо этого, Министерство финансов предоставило банкам дополнительно 900 млрд руб. (через аукционы), также на 3 месяца, для обеспечения ликвидности банковской системы (в общей сложности 75 млрд долл. на первом этапе).

Правительство составило также список «стратегических предприятий» (около 300), которым оно запланировало оказать «помощь» (но цифра «помощи» не была обозначена). Предусматривалась также поддержка малого и среднего предпринимательства, но в весьма скромных объемах денежных ресурсов.

В целом на антикризисные меры правительство выделило порядка 5 трлн руб. Это – огромные деньги, и то обстоятельство, что в условиях кризиса они оказались в распоряжении государства, безусловно, оказало позитивное воздействие на состояние общей банковской системы и предотвратило ее реальное обрушение. И это при том, что, как полагают аналитики, по крайней мере треть этих ресурсов была «уведена» в офшоры. Роль стабилизации сыграли и такие меры, объявленные премьером Владимиром Путиным, как предоставление Внешэкономбанку 50 млрд долл. для обеспечения погашения иностранной задолженности российских банков. Для рядовых граждан, видимо, самое важное значение имела гарантия 100%-ного обеспечения их вложений в банки до 700 тыс. руб. По предложению премьера Владимира Путина были введены дополнительные меры по снижению налогообложения на компании, а также при строительстве жилья, повышение зарплаты бюджетникам и т.д.; предпринимались и другие меры, направленные на некоторое повышение уровня жизни бедных людей. Скорее всего, это была реакция на доклады международных организаций (МОТ, МВФ, Всемирный банк), в которых Российскому правительству настоятельно рекомендовалось увеличить заработную плату трудящихся, пенсии и иные социальные пособия (в том числе детские и материнские). Эти доклады прямо указывали на то, что уровень социальной защиты в России – один из самых низких в странах ОЭСР. Поэтому и пришлось срочно улучшать общую ситуацию в крайне запущенной социальной сфере. Правда, Владимир Путин часто повторяет, что «мы не допустили ухудшения положения наших граждан... повысили зарплаты и пенсии в период кризиса. Этого не делала ни одна страна». При этом умалчивается, с какого уровня были повышены эти зарплаты и пенсии и что показывает сравнение этих «уровней» с показателями стран ОЭСР.