Действительно, здесь не слышно было французского. Воспринимать на слух местный говор было трудно, и Андрео не раз выступал в роли переводчика. Без него бы поначалу я не справилась: некоторые фразы приходилось просто угадывать.

— Хорошо вы по-бретонски говорите, — сказали нам, — хоть и не по-нашему, а все-таки здорово. Откуда будете, не из Кемпера случаем?

— Валери действительно из Кемпера, — ответил за нас Андрео. — А вот откуда Анна — догадайтесь!

Имя у меня, как оказалось, типично бретонское. Святая Анна, бабушка Иисуса Христа, считается покровительницей Бретани, второй святой после Девы Марии. Неудивительно, что бретонских девочек часто называли в ее честь. То, что бабушка Христа скорее всего была еврейкой, бретонцы при этом забывают и считают ее своей соотечественницей, а о семитском происхождении этого имени вроде бы догадываются, но как-то смутно. А вот ставшую легендой герцогиню Анну, до последнего пытавшуюся отстоять независимость Бретани, помнят и чтят все. Говорю это не для того, чтобы похвастаться — просто многие из тех, кому меня представляли, не верили, что Анна — имя, которое встречается и в России. К тому же в отличие от моих японских коллег мне легко было сойти за местную, я оказалась внешне очень похожей на типичную смуглую темноволосую бигуденку, о чем мне весьма часто сообщали. По акценту, однако, Мари Подерс и ее клиенты определили сразу:

— То, что она не местная, — точно. Не из Кемпера, говорите? — и начали выдвигать гипотезы. Ни один, однако, не попал в точку. Вдоволь повеселившись, Андрео наконец сказал им, откуда я. Последовал взрыв смеха и вопрос: — А если серьезно?

В то, что я из России, никто не верил, пока я не показала свой студенческий билет, где, как это принято во Франции, было указано место моего рождения. Естественно, последовали удивленные возгласы, и на меня обрушился шквал вопросов. Видимо, я была первой гостьей из России в кабачке Мари Подерс. Старых моряков интересовало в основном сельское хозяйство. С грехом пополам припоминая подробности сельской жизни, я продолжала постигать на практике все тонкости местного говора.

В кабачок тем временем приходили новые посетители, здоровались со всеми за руку и присоединялись к разговору. Вновь пришедших с удовольствием разыгрывали: предлагали угадать, откуда я родом. Снова приходилось доставать студенческий билет.

Видимо, наш визит надолго запомнился Мари Подерс и ее клиентам. Андрео часто передавал мне от них привет. Несмотря на свою нелюбовь к чужакам, Мари Подерс с удовольствием встречала (и, я надеюсь, встречает до сих пор) гостей, которых приводил к ней Андрео. Через год после нашего визита у нее гостили корреспонденты валлийского телевидения, которых пригласил с помощью Андрео один университетский преподаватель, валлиец, прекрасно говорящий по-бретонски. Фотография Мари Подерс попала на обложки журналов.

Вообще в бретонцах меня многое поражало. Например, свойственная им боязнь незнакомых людей. И не только иностранцев, но и ближайших соседей. Это особенно разочаровывает собирателей фольклора. Часто они никак не могут добиться у какого-нибудь народного сказителя, чтобы он рассказал им сказку или спел песню. Ответ обычно такой: «Зачем вам наши сказки? Ведь вы не из нашего прихода!» В отличие от наших соотечественников, которые готовы порой излить душу случайному попутчику в автобусе, бретонцы не привыкли просто так заговаривать с первым встречным. Да и со знакомыми разговор часто ограничивается двумя-тремя фразами. На вопрос «Как дела?» отвечают обычно «Спасибо, хорошо», если все в порядке, и «Спасибо, в общем, неплохо», если дела не клеятся. Рассказывать же о своих заботах и радостях не принято. Такие новости приберегают для очень близких друзей или родственников. С незнакомыми людьми откровенничать неприлично, а уж сказки рассказывать… Но если вы приходите к человеку раз, другой, третий, постепенно становитесь его знакомым, то, может быть, вам, как близкому другу, он и расскажет какую-нибудь из тех историй, что случились давным-давно.

Андрео часто записывает на диктофон разные истории, которые рассказывают ему старички и старушки. Он рассказывал мне, что зачастую бывает очень трудно уговорить какую-нибудь стеснительную бабушку говорить перед записывающим устройством, а если и удается, то порой все ее красноречие куда-то исчезает.

И тем не менее ему удалось записать десятки кассет с рассказами о далеком и не очень далеком прошлом. Некоторые из записей, самые удачные, звучали на одной из радиостанций, уделяющих часть эфирного времени передачам на бретонском.

Если уж зашла речь о радио, нужно сказать о том, какое место занимает бретонский в радио- и телепередачах.

По радио передачи на бретонском можно услышать относительно часто. В Кемпере, например, по-бретонски вещает «Нижнебретонское радио», в городе Ванне — «Ваннское радио». Эти радиостанции, как и многие другие, отводят какое-то время передачам на бретонском языке. Репертуар везде практически один и тот же — музыка, интервью, юмор. Но как говорил один сотрудник Нижнебретонского радио: «Делать передачи стало невозможно. Нам говорят — поменьше слов, побольше музыки, и заставляют прерывать каждое интервью музыкой через две-три минуты. Скоро по радио совсем перестанут говорить, что по-бретонски, что по-французски».

В отличие от Уэльса, где существует две радиостанции, которые вещают по-валлийски круглосуточно — Radio Cymru и валлийское Radio Wales ВВС, — в Бретани специализированной радиостанции нет. Вообще Уэльс был и остается примером, на который равняются бретонцы, — там кельтский язык не только не находится под угрозой исчезновения, но и кое-где может составить конкуренцию английскому. Но если на радио дело с бретонским языком обстоит более или менее сносно, то с телевидением все гораздо хуже.

Приезжие валлийцы часто удивлялись, почему до сих пор не снято ни одного более или менее стоящего фильма на бретонском языке. Да и сама я, признаться, удивилась, когда в первый — и последний — раз посмотрела коротенький бретонский фильм.

На занятиях первокурсникам обычно показывали новости на бретонском, которые мы должны были попытаться понять (что не всегда было легко и просто) и пересказать. Училась наша группа ударно, и скоро ни один диалект не вызывал у нас трудностей. Поэтому перед каникулами наш преподаватель предложил нам посмотреть что-нибудь более интересное, чем сводка новостей. Мне давно хотелось увидеть какой-нибудь из бретонских художественных фильмов, что я и предложила сделать. Студенты, как всегда опасающиеся лишний раз высказаться вслух, других предложений не выдвинули, и решено было посмотреть развлекательное кино про современную молодежь. Что и было сделано.

Единственное, что мне в этом фильме понравилось, — это язык. В качестве актеров снимались не только студенты кельтского департамента, но и жители городка, где разворачивалась нехитрая история. Послушать «актеров» было приятно, но вот их игра сильно напоминала мне школьные годы и самодеятельные спектакли, которые мы ставили всем классом. Да и съемки были явно не высокопрофессиональные.

Незадолго до этого Ффран Мэй показывала нашей группе валлийский фильм. Несмотря на то что старый университетский видеомагнитофон немного барахлил, мы смогли насладиться прекрасными пейзажами Уэльса, валлийскими костюмами начала двадцатого века, великолепной игрой актеров. Фильм захватывал, несмотря на то, что мы понимали далеко не все из того, что говорили актеры, даже после того как Ффран вкратце рассказала нам, о чем там идет речь. Длился он около двух часов, и, несмотря на это, мы не устали ни слушать, выхватывая знакомые слова и предложения, ни вытягивать шеи, чтобы не пропустить ничего, глядя через головы тех, кто сел поближе к экрану.