Действительно, за одним из столиков расположились милые юноши, которые наигрывали народные мелодии к большому удовольствию окружающих. И хотя играли они на уровне самодеятельного ансамбля песни и пляски, смотрелось и слушалось это весьма и весьма приятно. А главное, аутентично. Возле стойки толпились посетители моего возраста и — о чудо! — переговаривались между собой по-гэльски. Даже неудобно было обращаться к ним по-английски, но что уж поделаешь, на местном наречии я знала всего одно-единственное, но крайне полезное слово. Посетители бара были настроены весьма дружелюбно, они объяснили мне, что музыку играют ребята с местных ферм, просто так, для собственного удовольствия. Особенно словоохотливым оказался симпатичный молодой человек по имени Фредди, он не только расспрашивал меня о том, с чего именно мне взбрело в голову изучать кельтские языки, но и рассказал о том, что в его родной местности практически все говорят по-гэльски и даже гордятся этим.

Последнее меня особенно воодушевило, потому что доводилось слышать, что люди, говорящие на кельтских языках с рождения, стесняются этого. Сколько раз в Бретани люди упорно не желали говорить со мной по-бретонски только потому, что это «некультурно вроде». А тут — на тебе, пожалуйста! — я беседую с ребятами по-английски, а они обмениваются между собой фразами на гэльском (уж не острят ли на мой счет?).

Музыка играла, и уходить из бара мне совсем не хотелось, тем более что Фредди решил угостить всех пивом. Пиво не замедлило появиться, и тут-то я и сказала то самое заветное слово: «slainte!» (по-ирландски «здоровье»). Все, кто хоть сколько-нибудь знаком с Ирландией, знают этот самый короткий ирландский тост, а также то, что при отсутствии всяческих познаний в ирландском гэльском им можно обойтись в общении с местными жителями. Разумеется, все заулыбались, ответили тем же коротким тостом… И тут я увидела, как мои коллеги чинно покидают ресторан и направляются к автобусу. Но не бросать же пиво! И допивать второпях тоже вроде неприлично: люди угощают, рассказывают мне о своем житье-бытье, да и вообще, когда второй раз представится такая возможность — поговорить в ирландской глубинке с местными жителями. И музыка играет…

…На автобус я все же успела. Действительно, стоило ли дергаться из-за пустяков? В Ирландии все вокруг опаздывают, это не повод куда-то спешить. Приезд в Корк был запланирован на десять вечера, а вернулись мы за полночь. Почему? Все дело в ирландском национальном характере. Но о нем — в следующей главе.

Единого кельтского национального характера не существует. Конечно, про шотландцев говорят, что они скряги, про бретонцев — что они упрямы… Но обычно когда мы говорим о кельтах и об истинно кельтском духе (не путать этот дух с алкогольными парами!), то чаще вспоминаем ирландцев. О них и расскажу, поскольку многие из особенностей ирландского взгляда на мир… как бы это сказать поточнее? О, точно, вот как: найдут живой отклик в душе русского человека.

Итак, ирландцы — народ особый. И репутация у них особенная. Начать рассказ об ирландцах хочу издалека, а именно с кухни бывшей коммунальной квартиры в центре Москвы. Представьте себе крашеные стены (краска местами облупилась, но подновлять никто не собирается — дом скоро снесут, уж очень ветхий), на полу поверх дощатого пола — старый линолеум, над газовыми плитами протянуты веревки, на которых сушится нехитрое, еще советское, видавшее виды бельишко. Сквозь мутное, не отмываемое от московской пыли и копоти окно робко пробивается лучик света.

Возле плиты стоит и следит за кастрюлькой старая бабушка во фланелевом халате, сгорбленная; в сухонькой ручке — уже не единожды прожженная прихватка; седые волосы никак не хотят держаться в пучке… Она вспоминает молодость и то, как ее настигла большая любовь к британскому офицеру во время Второй мировой войны.

— Он был… — начинает она даже не рассказ, а почти театральную декламацию. И долго перечисляет достоинства бывшего мужа. Заканчивает упоминанием о том, что он был наполовину шотландцем.

— А ирландцев у него в роду не было? — спрашиваю я, чтобы поддержать беседу.

И тут происходит чудо. Потухший взгляд пожилой женщины становится гневным, спина, которая, казалось бы, давно окостенела, неожиданно распрямляется, и, потрясая прихваткой, как грозным оружием, старушка изрекает:

— Ну уж нет! У него в семье все были приличные люди! Старый дом давно снесли, чудаковатая бабушка Нина ушла в мир иной и, возможно, лучший. А репутация ирландцев как была, так и остается несколько неоднозначной. Их считают странноватыми, склонными к выпивке, агрессии и мистицизму, несообразительными и в целом непутевыми.

По этому поводу вспоминается анекдот.

Идет ирландец по улице и видит: дерутся люди. Он подходит, вежливо откашливается и спрашивает:

— Господа, скажите, это частная драка или я могу присоединиться?

А об ирландском трудолюбии свидетельствует следующий афоризм: «Ради денег я пойду на все. Даже на работу!»

А уж о специфической ирландской пунктуальности можно уже эпические произведения писать. Одна из ирландских пословиц гласит: «Говорят, что когда Бог создавал время, он создал его предостаточно». Об отношении жителей Изумрудного острова ко времени точнее не скажешь.

От многих мне приходилось слышать, что ирландцы отличаются крайней необязательностью. «Если ирландец говорит "сегодня в восемь мы сделаем то-то и то-то", это значит — просто вечером или даже завтра», — делилась впечатлениями одна моя коллега, в свое время изрядно натерпевшаяся от милых, душевных, гостеприимных, но абсолютно лишенных понятия о точном времени ирландцев.

В последнем я и сама успела убедиться много лет назад. В Реннском университете был у нас преподаватель из Белфаста по имени Арт Хьюз. Сам по себе весьма колоритная личность, высокий, веселый, рыжеволосый (вернее, рыже-лысый), с огромными загнутыми вверх опять же рыжими усами.

Как и большинство знакомых мне ирландцев, он оказался очень общительным человеком, и мы быстро подружились. Как-то, догадавшись о том, что я страдала повышенным аппетитом в сочетании с хронической нехваткой денег, он решил пригласить меня на обед. Мы договорились встретиться в обеденный перерыв в условленном месте, где я и простояла минут сорок, с тоской думая о том, что перерыв кончится быстрее, чем я успею поесть, даже если таковое случится. Мою тоску заметил господин Ле Дюк, преподаватель истории бретонского языка, и поинтересовался, не жду ли я кого. Услышав от меня, что я вот уже сорок минут жду Арта, он рассмеялся:

— Ну ведь это же ирландец!

— И что?

— Как — что? Ирландцы никогда не приходят вовремя. Ты знаешь, что такое «ирландские полчаса»?

Я помотала головой.

— Это тот период от получаса и более, который проходит от назначенного времени до появления ирландца. А кстати, ты знаешь, что такое реальность для ирландца?

Я опять помотала головой.