Вячеслав Зиланов. – Все те проблемы, которые мы с вами обсуждали год назад, плавно перешли в настоящий год. Другими словами, ни одна из них федеральными органами (а это их компетенция) положительно не решена. Единственное, чего мы смогли достичь, стучась во все властные двери, – нас услышали и дали заверения в том, что к предстоящей мойвенной путине 2010 года проблемы будут решены. Ждать осталось не так уж и много – до 1—10 февраля. Что касается финансовых потерь рыбаков Северного бассейна из-за неразумных решений правительства о доставке в порты России рыбопродукции не только из экономзоны, но и из-за ее пределов, то здесь пока даже понимания нет. Потери за год составили около 1 млрд. рублей. Получается, что все мы живем в одном государстве, но те, кто «печет» законы и подзаконные акты, находятся по одну сторону, а те, кто создает материальные ценности, организует и ведет производство, – по другую сторону. Пока преодолеть этот водораздел не удается. Тем не менее, рыбаки Севера оптимизма не теряют и надеются на то, что прежде чем законы и подзаконные акты будут выпускаться в жизнь, они будут проходить апробацию у ассоциаций и объединений рыбаков.

Если говорить о прибрежном рыболовстве на Мурмане, то оно развивается, наращивается вылов в пределах выделяемых квот, а это 12–15 тыс. тонн, в основном трески и пикши. Большая часть рыбы доставляется в охлажденном виде для реализации в Мурманске. В последующем можно ставить задачу по поставке охлажденки за пределы области. Не менее важная задача прибрежки – это поставка сырья в первую очередь на перерабатывающие мощности области, а затем и за ее пределы.

Кор. – Общий вылов по Северному бассейну в минувшем году составил около 430 тыс. тонн. То есть, несмотря на некоторое увеличение добычи, практически пятая часть квот осталась недоосвоенной – в чем причины?

В. З. – Ваши цифры, мягко говоря, неточны. Вы их берете из базы Росрыболовства по вылову только в 200-мильной зоне России в Баренцевом море. Вылов же Северного бассейна, куда входят Мурманская, Архангельская области, Республика Карелия и Ненецкий автономный округ, включает в себя еще и вылов в зонах иностранных государств и за пределами зон. Суммарно, по оперативным данным, он составил в 2009 году 818 тыс. тонн, что выше 2008 года на 96 тыс. тонн. Так что по Северному бассейну это достаточно значительное увеличение. При этом, действительно, ряд объектов, таких как мойва, сайка, водоросли, креветка, мы недоиспользуем. Причины здесь две: главная – невостребованность на рынке и вторая – нерешенность ряда нормативных проблем (выше говорилось о мойве), связанных с промыслом в нашей 200-мильной зоне. Они, как правило, базируются на чрезмерных запретах, таких как невозможность вести лов и выгрузку в прибрежной зоне, частые закрытия районов из-за военных учений и т. д.

Кор.: Каковы показатели добычи «неодуемых» видов? Как известно, мурманские рыбаки были встревожены возможным сокращением перечня ВБР, на которые ОДУ не устанавливается, ведь подготовка к их освоению требует оборотных средств, дополнительных единиц флота. Вообще, насколько допустимо менять «правила игры», когда процесс уже запущен?

В. З.: Введение ряда объектов в категорию «неодуемых», особенно тех, которые в прошлом не выбирались, – правильная мера Росрыболовства. Это позволило почти в два раза увеличить вылов зубаток, камбалы и других объектов. Так что здесь имеется возможность принять такие же решения и по другим объектам. Тот, кто намерен вести промысел «неодуемых» видов, может планировать свою работу, включая и расстановку флота, и обеспечивая под будущий улов оборотные средства. Спрашивается, зачем устанавливать квоту по креветке в Баренцевом море, когда она годами не осваивается? Безусловно, выводить «одуемые» объекты в «неодуемые» следует заблаговременно с тем, чтобы компании могли рассчитывать на долговременный промысел, но при этом не следует забывать о научном обосновании такой меры.

Кор.: Так совпало, что рыбохозяйственная наука лишилась дополнительных заработков – все поднятое на борт необходимо уничтожать и выбрасывать в море, – и одновременно с этим грянул кризис и сократилось бюджетное финансирование институтов. Как вы оцениваете сложившуюся ситуацию? Может так случиться, что часть финансирования научных исследований придется взять на себя рыбакам?

В. З.: Законодательная норма по уничтожению законно, подчеркиваю, законно выловленной рыбы в научных, контрольных целях так же, как соответствующее распоряжение правительства Российской Федерации, – абсурдны, противоречат не только элементарной логике и почти 100-летней отечественной практике, но и мировой международной тенденции в этой области. А она такова, что ряд резолюций такой авторитетной организации системы ООН, как ФАО (Россия является ее членом), требует от рыбаков исключить выбросы и уничтожение уловов, а использовать биоресурсы в пищевых целях. Более того, ряд ведущих рыболовных государств, например Норвегия, запретила как своим рыбакам, так и иностранным, осуществляющим промысел в ее зоне, выбрасывать уловы за борт. Мы же в этом вопросе идем совершенно в другом направлении. Мотивы тех, кто принял такую законодательную норму (а это дружная команда в Госдуме – «Единая Россия»), – это борьба с коррупцией. Спрашивается: кто вам мешает бороться с коррупцией без уничтожения уловов? Это все равно, что для окончательной победы над коррупцией во всей России уничтожать, сжигать выявленные коррупционные деньги, или вообще все деньги взять и уничтожить, поскольку по логике этих горе-депутатов, деньги – главный объект вожделения коррупционеров. С коррупцией, в том числе связанной с научными квотами, надо бороться путем искоренения конкретных коррупционеров, а не путем уничтожения законных уловов. Последние надо использовать на пищевые цели. Только по Северному бассейну в 2009 году остались неиспользованными научные квоты в 19 тысяч тонн стоимостью около 1 млрд. рублей. Вот цена неверных управленческих решений! Руководитель, управляя, должен предвидеть возникающие проблемы и, выявив их отрицательный характер, немедленно устранять.

А как быть при таком подходе с контрольными уловами при ведении поисковых работ? Ведь поисковое судно, обнаружив скопления рыбы, прежде чем передать район промфлоту, должно перейти на промышленный режим работы. А это десятки тонн высококачественной рыбы – и все за борт! Вот уж поистине в силе русская пословица «заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет». Хотя большинство тех, кто визировал упомянутые выше статьи закона и распоряжение правительства, считают себя людьми верующими. Остается надеяться, что поправки по отмене уничтожения уловов в контрольных целях, которые уже внесены рядом депутатов и согласованы с ВАРПЭ и рыбаками в Госдуме и Правительстве России, с Божьей помощью (надеяться рыбакам больше не на кого) будут приняты. Что касается участия рыбаков в финансировании науки, то эта задача федеральных органов, а рыбаки сполна платят налоги, включая плату за квоту в воде. Пора ее отменить, а федералам полностью финансировать науку. Это их обязанность.

Кор.: В этом году все население России наблюдало за неимоверными усилиями со стороны Росрыболовства, его главы Андрея Крайнего и лично первого вице-премьера Виктора Зубкова по продвижению рыбных товаров из добывающих регионов в центральную часть страны. В эту работу был вовлечен целый ряд ведомств, на телеэкранах появились лица торговых магнатов, которые что-то объясняли чиновникам по поводу происхождения рыбы и цены в сетях. Что в результате? Вы, как председатель Координационного совета работников рыбного хозяйства и вице-президент ВАРПЭ, можете описать условия, при которых доставка рыбы туда, где на нее есть спрос, не будет такой глобальной проблемой?