– Я шел к тебе не за деньгами. Я шел к тебедля того, чтобы ты выполнила мое поручение.

– Поручение?!

– Да. Ты должна съездить в одно место ипереговорить с одним человеком, но для начала ты должна прийти домой и хорошоумыться. У тебя все лицо заплаканное и глаза воспаленные. Хоть ты и не будешьснимать черных очков, но твое лицо должно быть чистым.

– А если я откажусь выполнять поручение?

– Отказывайся, – спокойно согласился со мнойАхмед. – О всем, что может с тобой произойти, я уже тебя предупреждал.Повторять не буду. Если ты больше не можешь давать мне деньги, то ты должнавыполнять мои поручения.

– Хорошо, – после небольших колебаний ответилая. – Только я умоюсь и приведу себя в порядок в твоей квартире. В своей я несмогу успокоиться, там слишком многое напоминает о Валиде. Как только я тудазайду, мне сразу плакать захочется.

– Пошли, – согласился Ахмед и повел меня ксебе домой.

Квартира, которую снимал Ахмед, была идентичнатой, что мы снимали с Валидом. Только в нашей квартире все было идеальноубрано, а в холостяцкой квартире Ахмеда царил настоящий бардак. Окинув квартирубеглым взглядом, я сразу попыталась вычислить места, где может лежать мойпаспорт. Особое внимание я обратила на тумбочку и на небольшой шкаф.

– А у тебя уютно!

– Меня все устраивает.

– Ничего лишнего, мебели немного. Ладно, япошла умываться.

Зайдя в ванную комнату, я закрылась нащеколду, включила воду и посмотрела на свое отражение в зеркале. На менясмотрела уставшая, заплаканная, глубоко несчастная девушка с черными мешкамипод глазами и с бледным лицом, по которому была размазана косметика.

– Мамочка, неужели это я? – прошептала ясвоему отражению. – Страшная-то какая!

Чтобы окончательно прийти в себя, я сунуласвою голову под струю холодной воды. Промокнув лицо давно не стираннымполотенцем, я обмотала им свои волосы и подумала о том, что в Египте у меняпропала брезгливость. Раньше я бы никогда не притронулась к грязному и чужомуполотенцу, но сейчас я прекратила замечать грязь, пыль и спокойно относилась кпроявлению нечистоплотности. Вновь посмотрев на себя в зеркало, я прошептала:

– Мамочка, я хочу домой, – и, сделав напорводы посильнее, стала исследовать ванную комнату.

Ванная была небольшой и, кроме висящего настене ящика для умывальных принадлежностей, в ней практически ничего не было.Недолго думая, я встала на четвереньки и заглянула под ванну. Под ней быласамая настоящая свалка из различного хлама и мусора. Создавалось впечатление,что здесь никто не убирался годами.

– Грязища какая! – От пыли у меня защекотало вносу, и я начала громко чихать. – Вот черт!

Вдоволь начихавшись, я легла на пол и сунуларуку под ванну, пытаясь достать оттуда различную ветошь, грязные тряпки икакие-то полусгнившие от сырости и старости дощечки.

– Бог мой, никогда в жизни не рылась в мусоре!А теперь вот жизнь заставила.

Когда в дверь ванной комнаты постучали, явздрогнула и, не поднимаясь с пола, спросила:

– Ахмед, что тебе надо?

– Ты что так долго? – взволнованно спросилменя родственник мужа.

– Я душ принимаю. Что, нельзя?

– Можно.

– Я надеюсь, тебе воды для меня не жалко?

– Нет.

– Тогда я через пять минут выйду.

– Да хоть через десять. Я подумал, что тебеплохо.

– Спасибо, мне хорошо.

– Ведь ты же беременная: мало ли что…

– Со мной все в порядке.

– Тогда мойся и выходи.

– Моюсь и выхожу.

Когда Ахмед отошел от двери, я перевеладыхание и подумала о том, что этот балбес все же поверил в мою беременность,хотя мне до последнего казалось, что он в нее не верит. Странные они все-таки,эти арабы. Чтобы убедить русского мужчину в беременности, нужно предоставитьему неоспоримые факты – в частности, продемонстрировать свой увеличившийсяживот. А арабу достаточно просто сказать, что беременна, и он тебебезоговорочно поверит.

Вытащив из-под ванной кучу мусора, я с особойгоречью подумала о том, что в ней, к глубочайшему сожалению, не может бытьникаких документов. Скорее всего, мой паспорт спрятан в комнате. Засунув рукукак можно дальше, я достала из-под ванны старый пакет с ветошью и сразуобратила внимание на то, что он слишком тяжелый. Достав из пакета какой-топредмет, завернутый в тряпку, я быстро ее развернула и ощутила, как задрожаловсе мое тело.

– Вот это да!

Передо мной, лежал самый что ни на естьнастоящий пистолет. Находка вызвала у меня панический страх, потому что оружияя всегда боялась, с самого детства и никогда не думала, что мне придетсястолкнуться с ним в суровой реальности. То, что на пакете, в котором хранилсяпистолет, обмотанный ветошью, не было пыли, говорило о том, что оружие совсемнедавно засунули под ванну и завалили его различным ненужным хламом. Проведяпальцем по блестящему дулу пистолета, я подумала о том, что оружие всегда даетнам ощущение неведомой силы и защищенности. В жизни я наделала достаточноглупостей и если я сейчас положу пистолет обратно под ванну, то совершу ещеодин идиотский поступок. У меня нет денег и документов, но у меня есть оружие,которое может мне сейчас очень даже пригодиться.

Быстро покидав весь хлам на прежнее место, яобмотала пистолет тряпкой и засунула его в пакет. Сверток я положила на дносвоей пляжной сумки, прикрыв его сверху пляжным полотенцем.

– Вот это находка! – Я подмигнула своемуотражению в зеркале и стала мыть грязные руки.

Отряхнув одежду, я сняла со своих волоснесвежее полотенце, повесила его на прежнее место и подумала о том, что, помимосвоего паспорта, я должна забрать у Ахмеда его мобильный телефон для того,чтобы стереть запись нашего с ним разговора, состоявшегося ночью в домеродителей Валида.

– Валя, ты почему так долго? – нервничал задверью Ахмед, – словно чувствовал, что я нашла хранившееся в доме оружие.

– Уже иду.

Взяв пляжную сумку, я открыла щеколду ираспахнув дверь, наигранно возмутилась:

– Ну что, ты и пяти минут подождать не можешь?