Тогда кривым ножом с размаха рубанул хрустящий капустный кочан. И спросил:

— Ты что-то учуял?

— Да, словно скрипучий крик.

— Это одно. А запах, запах уловил?

Я думал, что это мне почудилось: легкий горьковатый дух пролетел над грядками.

— Что это было? — спросил я.

— Раненый кочан оповестил сестер про беду, и другие вздрогнули в предчувствии напасти.

Не только солнце греет зелень, не только вода ее питает, не только земля живит, но и любовь живого мира. И мы тоже в этом живом соцветии. Одна рука берет — другая дает. Семена берут нашу силу в работе и возвращают нам ее плодами. Ведь мы любим растения, животных не только за то, что можно их употребить. Они для нас как примета нескончаемости и обновления всего сущего. И эта прадавняя любовь незримой нитью тянется от зарождения Божьего мира. Потому что и мы малая часть его.

С забавной нежностью относился он даже к бурьянам. Потому что не меньше от них пользы, чем вреда на огороде. Лободу, крапиву, яглицу (он называл ее снеть), бугилу рубили мы на салат. Некоторые бурьяны привлекают птиц и пчел, ведут борьбу с тлей. Или просто радуют глаз в садовых междурядьях: кислица, полевая фиалка, повейка, плющ, очной цвет. А некоторые еще и лечат ("Может, оно как раз и взросло под ногами, чтобы исцелить тебя").

Как-то в порыве восхищения я назвал его старым словом садовник.

— Садовник у нас Один. — А я разве что служитель сада. То есть, слуга.

Возле него я и сам познал немало хитростей земледелия. Сеять надобно только по "женским дням" — в среду, пятницу, субботу. Ежели лягушки затянули свою песню — лучше не сеять. Больной тоже пускай не сеет. Если ты кому-то должен, хорошо бы в этот день рассчитаться. Перед цветеньем следует воздержаться от полива. Бурьян на грядках надо рубить, пока еще не зацвел. Черную смородину поливай щедро. Молодую малину не пускай расти выше, чем на метр. Следует удалять всю прикорневую поросль у деревьев. Пришли холода — надо прищипывать молодые побеги в саду. Чтобы чеснок не начал гнить в земле, следует в каждую лунку добавить по ложке песка. Выполотый бурьян надлежит сжечь. Удобрения под дерево добавлять не возле ствола, а там, где заканчиваются ветки, чтобы подживлять молодые корни…

"Ленивое" дерево можно заставить плодоносить. Для этого следует удалить колечко узенькой полоски коры, а рану замазать садовым варом. Солнечный ожог, заячьи зубы и другое тоже ранят деревья. Светован лечил их щавелем. Мелко рубил траву вместе с корневищем и накладывал толстым слоем, обвязывал мешковиной.

Вредителей растений можно извести самими растениями. Отвары и настои бархатцев очень помогают от тли, ноготков и луковой шелухи — от клещей, пижма и полыни — от гусениц, стручкового перца — от слизней, ромашки — от долгоносика, лопуха — от пылыциков. А табачная крошка, кипяченая полчаса, помогает почти ото всех садовых и огородных пожирателей. Хорошо, чтобы в саду был хоть небольшой водоем, потому что лягушки поедают слизней и улиток. А вокруг грядок с картошкой и клубникой сажают ноготки, которые отгоняют вредителей.

Муравьи не любят запаха пижма, полыни, мяты, горчицы и петрушки. Если хотите отвадить от участка муравьев, закопайте возле их гнезд рыбьи кости. Потом полейте гнездо настоем чеснока. Капустных червей тоже можно извести. Насобирайте немного, пронесите над грядками и закопайте в ямку. После этого посыпьте капусту золой. И вообще, считал Светован, с огородными вредителями не бороться надо, а выдворять га за границы твоей посадки — к другой поживе, к лучшей судьбе. Если постараться их понять, то всегда можно с ними "договориться”.

Он и договаривался. Бывало, что и вслух приговаривал: "Илья Пророк, я уже взмок. Лей гуще на огород, чтобы был богатый зарод". Или когда белил известью дерево: "Я твое тело известью белю, а ты мое накорми".

Никогда не собирал урожай подчистую, оставлял хотя бы ягодку для "будущей завязи". Кое-чему разрешал и на землю упасть. А первый огурец, помню, прикопал. Так и первый гриб в лесу. Семена всегда отбирал только с лучших плодов. Как-то внимательно присмотрелся к зернышку на ладони: ".Это семя пришло к нам Бог весть с каких времен и из каких миров. Каждая жизнь не сама по себе, а есть продолжением того, что было до нее". И поднес к губам. Это было зернышко кориандра. Он говорил, что оно очищает и возвращает молодость. Достаточно употребить одно на день.

Там, в Горовом гнезде, мы нашли и кое-что готовое, чудом сохранившееся с прошлого года. Та же морковь. Она чудесно сохранилась в земле, прикрытая толстым слоем листьев. Осенью он срезал ботву и укутал морковь на зиму. Говорил, что есть и другой способ, но с ним больше возни — обмазать каждый корнеплод мокрой глиной и высушить. В подвале лежали свекла и яблоки, переложенные лесным мхом. И кучка картошки, пересыпанной мятой и плотно укрыта папоротником. Но больше всего меня поразило, иное "консервирование". Бывало, больные приносили нам какие-то продукты — мясо, масло, мед. А нам надо было отлучаться в лес на несколько дней.

— Что будет с нашими припасами? — беспокойно спрашивал я. — Их ведь не уберечь.

— Сами себя сберегут, — спокойно отвечал он. Положил масло и мясо в баночки и залил медом. — Теперь можем и на полгода идти, с едой ничего не случится.

Так оно и было. До этого я не мог даже в мыслях допустить, что можно прожить лето без магазина, без денег. Сад-огород исправно кормил нас. И был нашей желанной гаванью, в которую мы возвращались после своих путешествий. Завершали здесь свои дневные труды.

Любил мой садовник в жару либо под вечер прилечь под разлогим ореховым деревом. Это было самое большое дерево в саду. Я садился рядом, и мы расслаблено блуждали взором по кроне, прислушиваясь, как тихо шевелятся где-то в глубине корни. И казалось, что деревья и взаправду растут с неба. Как он говорил: "Все сущее произрастает на земле из небесных семян. И мы тоже".

Время сгущалось вместе с сумерками, и мы оттягивали подольше момент прощания с садом до завтра. В конце, обычно, он говорил что-то о грядущей погоде: "Мальва опустила голову, и жимолость густо пахнет — к дождю…"

Потом мы укладывались, оставив деревья и камни в святом покое сторожить ночь.

Мы спали, и под высоким небесным шатром спал наш сад.

Рот не огород, его не огородишь

С долины собиратель черники принес очередное письмо от Оли.