перебирается в Финляндию, где уже были его отец и братья, надеясь на то, что это ненадолго… Так началось долгое изгнание.

Коротким, но важным для Гессена становится двухлетний берлинский период жизни. В Германии Гессен сотрудничал с Русским научным институтом, выступал с лекциями и докладами. Он был также приглашен для преподавания логики в Берлинский университет, увлеченно работал в библиотеках Берлина, Фрейбурга, Йены, завершая свой фундаментальный труд – «Основы педагогики. Введение в прикладную философию», изданный на русском языке издательством И. В. Гессена «Слово» в 1923 г. Книга с триумфом прошла по Европе. По свидетельству Ф. А. Степуна, Гессен составил «себе в Европе, в особенности в славянских странах, крупное имя своими философско-педагогическими трудами»[324]. В последующем книга в авторской переработке издавалась на латышском, сербском, болгарском, чешском, дважды на итальянском и трижды на польском языках. Отечество же постаралось не заметить этот труд, и лишь в журнале «Педагогическая мысль» появилась небольшая рецензия Г. Зоргенфрея, отметившего как основной недостаток книги то, что «она появилась не в России».

К середине 1920-х гг. одним из важнейших культурных и научных центров российской эмиграции становится Прага. В ней находят прибежище многие деятели культуры, науки и образования. Одни из них были принудительно высланы из России в 1922 г. на известном «философском пароходе», другие ушли через Турцию с Белой армией или другими путями, третьи – уехали легально… Так формировалась «Русская Прага» – колония, анклав российских беженцев численностью до 30 тысяч человек, обосновавшихся по преимуществу в столице Чехословакии и ее окрестностях. Среди эмигрантов было до 3 тысяч представителей интеллигентских профессий, общественных и политических деятелей и около 600 писателей, журналистов, ученых, деятелей искусства[325]. Они составили ядро русского культурно-образовательного пространства в Праге. «Русская акция» президента ЧСР Т. Масарика, включавшая финансовую поддержку российской профессуры, на некоторое время обеспечила жизненную стабильность для научных работников и педагогов[326]. В 1923 г. Гессен был приглашен в качестве профессора педагогики создававшегося Русского высшего педагогического института имени Я. А. Коменского и вскоре возглавил в нем кафедру педагогики. Ему принадлежит разработка целостной концепции института, его психолого-педагогических блоков.

Гессен принимал активное участие в научной и общественной жизни эмиграции. Как писал В. В. Зеньковский, разносторонние дарования, живой темперамент и общественная деятельность выдвинули его «в первые ряды русских людей в эмиграции»[327]. Он вошел в правления Союза писателей и жур – налистов, Философского общества, Славистского общества, Общества Канта в Праге, Русской академической группы, был связан с Обществом сибиряков в ЧСР, психоаналитическим кружком доктора Н. Е. Осипова и др., был профессором ряда учебных заведений Европы, выступал с лекциями в Париже, Берлине, Вене, Лондоне, Варшаве.

Особую страницу составляет его участие вместе с В. Матезиусом, P O. Якобсоном, С. И. Карцевским, Н. С. Трубецким в организации и деятельности Пражского лингвистического кружка, известного в мировом языкознании центра, положившего начало структурной лингвистике. Помимо педагогической проблематики Гессен выступал по вопросам философии, этики, государства и права, литературоведения, славистики. Он участник международных и национальных конгрессов по философии, моральному воспитанию, педагогике ненасилия и др. В середине 1920-х гг. он принял участие в организации в Праге Международной конференции «Мир через школу», на которой директор женевского Института Ж.-Ж. Руссо профессор А. Бове сделал доклад «О воспитании в целях мира». Гессен выступил с докладом «Принцип всеобщности в педагогике» на VIII Международном философском конгрессе в Праге, участвовал в конгрессах по вопросам образования взрослых в Англии.

Особенно велика заслуга Гессена в создании и упрочении общественно-педагогического движения эмиграции. Его, как и многих других, заботила судьба детей и молодежи, заброшенных в чужие страны, опасность утраты русской культуры и родного языка, проблемы школьного образования, учительства, ученых и интеллигенции в целом. В 1923 г. на Первом съезде деятелей русской эмиграции он был избран в состав Педагогического бюро по делам средней и низшей русской школы за границей и активно в нем работал. «Бюллетень» этого органа зафиксировал интересные выступления и реплики Гессена по самым различным вопросам образования и педагогики. Мнение историка и теоретика образования привлекало внимание. Он участвовал в разработке содержания образования для русских гимназий зарубежья, был автором программы по философской пропедевтике для старших классов[328].

При участии Гессена шли сложные процессы становления русской зарубежной школы, создания профессиональных объединений учительства, студенчества, ученых, он был среди докладчиков и организаторов съездов деятелей русской школы и дошкольного образования за рубежом. Интерес вызывали его доклады о состоянии и проблемах школы и педагогики в советской России, о процессах развития образования в странах Европы, имеющихся там инновациях. Он стоял у основания педагогической журналистики эмиграции, был соредактором журнала «Русская школа за рубежом» (1923–1929), входил в состав редколлегии журнала «Русская школа» (1934–1940), в которых опубликовал десятки статей, обзоров, рецензий.

Гессен был членом Совета Русского народного университета (РНУ) в Праге, редактором отдела философии издававшихся там «Записок». Вот тематика лекций, прочитанных им в РНУ в 1928/29 учебном году: «О братьях Карамазовых (в связи с работой В. А. Комаровича)», «Толстой как мыслитель», «Философия святого духа Бердяева», «Классификация наук», «Философский характер естественных наук». Несколько докладов он сделал в Семинарии А. Л. Бема по изучению Достоевского. Он вел Русский педагогический кружок при пединституте, написал учебник русского языка для чехов. Одновременно Гессен был профессором Варшавского университета, Русского научного института в Берлине, Немецкого университета в Праге и ряда других вузов.

Гессен, несомненно, был одним из ярких публицистов российского зарубежья. Работы под криптонимами «С. Г.», «С», «S-S», псевдонимами «Sergius», «С. Макаров» (по фамилии матери) и др. появлялись в самых разных изданиях эмиграции. Авторитет Гессену как ученому и общественному деятелю придавали его многочисленные статьи, публиковавшиеся в зарубежных журналах «Die Erzehung» (Лейпциг), «Ucitel» (Белград), «L’Educazione Nazionale» (Рим), «Kultura pedagogiczna» (Краков), «Common Room» (Лондон), «Современные записки» и «Новый Град» (Париж) и др.

В эти годы Гессен оказался в бурном водовороте политической борьбы в стане российской эмиграции, разноречия в научной, педагогической, конфессиональной жизни эмиграции, однако сторонился всяких крайностей. Будучи далеким, как сторонник правового социализма, от тех сил, которые мечтали о реванше любым путем, он, по словам Г. П. Струве, был также «далеким от сменовеховства»[329]. Веря в Россию, в ее будущее, он все более убеждался в невозможности возвращения на родину. Резонанс вызвали серия его статей о проблемах правового социализма и критика идей евразийства. Близким для него был круг парижского журнала «Современные записки», а затем «Нового Града» (И. И. Бунаков-Фондаминский, В. В. Руднев, Ф. А. Степун, М. В. Вишняк, Г П. Федотов, Н. О. Лосский и