светящийся тускло-серебристый циферблат. У него также не было никаких звуковых функций. Когда я был офицером-кадетом, я боксировал за Сандхерст. Я был вынужден носить этот «Булгари» на правой руке, потому что моя левая рука распухла и покрылась синяками после того, как я нокаутировал соперника. Я решил, что ношение часов справа принесло мне удачу, потому что в то время я был одним из немногих офицеров, отобранных для службы в парашютно-десантном полку.

С тех пор я решил носить «Булгари» на правом запястье. Они работали не от батареек, так что в игру не мог вступить закон Мерфи: если что-то может пойти не так, то так и будет. Не было никакой опасности, что батарея сядет как раз в тот момент, когда мы приближались к аэродрому Калат-Сикар.

— Сейчас 0758, и мы выдвигаемся через двенадцать минут, — объявил я парням из моего патруля. — Ладно, поехали.

Когда мы выходили из штабной палатки, у меня мелькнула мысль о Джоне. Вскоре он отправит на операцию все шесть патрулей Следопытов. За последние сорок восемь часов он отдавал приказы и получал сводки от всех нас, и он был в радиосети двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, поддерживая связь со своими патрулями. Предполагалось, что он также будет присутствовать на групповых инструктажах бригады и иметь представление о том, какой вклад могли бы внести Следопыты. Он был перегружен информацией и, должно быть, близок к эмоциональному выгоранию. Меня снова поразило, что как заместитель командира Следопытов я обладал лучшим из обоих миров.

Прежде чем мы тронулись в путь, я провел последнюю перекличку с другими машинами.

— Джейс, готов идти?

Он кивнул: «Да».

— Йен, ты готов идти?

Здоровенный парень-сапер показал мне поднятый большой палец: «Да».

Ровно в 08:10 мы тронулись с места.

Глава 12

Едва мы отъехали от ПОБ, как Стив повернулся ко мне.

— Дэйв, мы уже на месте?

Он повторил это несколько раз, как Осел в мультфильме «Шрек», пока, в конце концов, я не сдался:

— Стив, отвали, приятель.

Но я обоссался от смеха.

Погода изменилась. Было тихо, солнечно и без намека на дождь. На нас были смоки, а под ними футболки. Вот и все. В свете рассвета местность выглядела кинематографически: это было море плоских открытых плато, усеянных пятнами желтых скал и перекатывающимся золотистым песком. Пинки набрали скорость на твердой земле, и я начал испытывать эйфорию. Наконец-то мы получили Калат-Сикар. Возможно, это больше не было заброской с парашютом, но все равно обещало быть эпичным. Мы выполняли миссию всей нашей жизни. Я оглядел других парней и мог сказать, что они, как и я, были воодушевлены.

Когда рассветный свет озарил сверкающую пустыню, я схватил свои солнцезащитные очки. Это были «Persol Havana 714» — очки ручной работы с дужками и линзами, которые складываются сами по себе. В сложенном виде они были размером с небольшой компас и идеально помещались в верхнем левом кармане моего смока, что делало их удобными для работы.

Когда мы ехали по пустой пустыне, меня ни с того ни с сего осенила мысль. Возможно, Трикки не просто так забыл свое снаряжение для холодной погоды во время нашего первого задания. Если бы он этого не сделал и нас не отозвали бы на базу раньше, мы бы все еще были там, охраняя эти мосты, и, скорее всего, никогда бы не получили Калат Сикар. Может быть, именно поэтому Трикки решил не брать с собой свой комплект гортекса. Может быть, у него было предчувствие. Я очень верю в судьбу: может быть, Трикки оставил свой гортекс, чтобы мы могли заполучить Калат Сикар, эту задачу-персик.

Через двадцать минут езды по открытой пустыне мы выехали на шоссе № 8, асфальтированную дорогу, которая тянется до самой Насирии. Трасса № 8 представляет собой четырехполосное шоссе с металлическим ограждением по центру, очень похожее на британскую двухполосную дорогу. Мы начали двигаться вдоль него по прямой за кормой со скоростью 65 км/ч. Солнце палило вовсю, врагов не было видно, и это было похоже на роуд-муви, на поездку в Вегас. Когда Джейсон остановился в песках пустыни, чтобы свериться с картой, мы выстроились в ряд, каждая машина прикрывала свои сектора огня. Но иракцев по-прежнему не было видно.

Джейсон раздобыл немного еды и попытался перекусить, глядя в свою карту. Еда: это была слабость Джейсона. Дез вертелся рядом и старался не задавать слишком много вопросов. В задней части фургона Джо пытался спокойно выкурить сигарету, не пуская дым на остальных. Джейсон был командиром машины, и ему предстояло найти щель, которой в их машине практически не существовало. Я видел, как Джо с завистью поглядывал на нас. Стив и Трики выводили из себя всех — особенно пехотинцев Корпуса морской пехоты США, которые начали с грохотом проезжать мимо нас в длинной веренице машин.

Огромная колонна американской военной техники двигалась по дороге на север. Там были «хамви», 4-тонные грузовики и огромные основные боевые танки M1A1 «Абрамс». Рядом с ними мы чувствовали себя крошечными и тщедушными. Часть американского конвоя остановилась неподалеку, молодые коротко стриженные морские пехотинцы спрыгнули вниз и заняли круговую оборону, распластавшись на животе и наставив штурмовые винтовки в божий свет. Одного взгляда на нас было достаточно, чтобы они поняли, что мы не из вооруженных сил США, но, к счастью, на наших машинах были опознавательные знаки.

Мы проскочили мимо неподвижной американской колонны и добились неплохого прогресса — девять британцев на трех «Лендроверах» обогнали тысячи военнослужащих и технику могучих экспедиционных сил морской пехоты. Мы продвигались сквозь американский бронированный кулак, который бил в мягкое подбрюшье врага, или, по крайней мере, так мы думали. И мы знали, что наша крошечная команда составляла авангард британского наступления на юг Ирака, и это было фантастическое чувство.

Пока мы ехали, поболтать было невозможно, потому что ветер, проносившийся мимо открытых Пинки, был оглушительным. Но по выражению лиц других парней и выражению их глаз я мог видеть, что им нравится наконец-то двигаться. У нас были УКВ-радиостанции для связи между машинами, с телефонной трубкой, которая крепилась сбоку на Пинки. У нас также были персональные рации «Кугуар»[1] для безопасной связи между отдельными членами патруля. У каждого из нас в одно ухо был воткнут наушник, а к ремню была прикреплена рация размером с массивный мобильный телефон 80-х годов выпуска. Но даже с этими рациями шум проносящегося мимо ветра делал связь практически