litbaza книги онлайнДетективыСверху и снизу - Лаура Риз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 89
Перейти на страницу:

Я хочу вернуть это время, хочу вынуть Фрэнни из воды, очень стараясь ее не уронить, а потом тельце, розовое, теплое и скользкое, положить на застланный полотенцем стол, завернуть в любимое, с Микки-Маусом, полотенце и вытереть досуха; я хочу снова обработать ее детской присыпкой и поцеловать животик, нежную, бархатистую, приятно пахнущую тальком кожу, в то время как Фрэнни тянется к моим волосам, сжимает кулачки и нетерпеливо зевает; я хочу втирать тальк в ее крошечные ножки, а потом дуть на ее ступни и по очереди целовать ее детские пальчики, смотреть, как она зевает и глазки у нее закрываются; мне хочется положить Фрэнни в ее теплый спальный мешок, сделанный из овечьей шерсти, и держать у своей груди, уже почти уснувшую, вдыхать ее сладкий запах, а потом прижаться щекой к ее волосам и поцеловать ее в головку, один только раз, когда она уже крепко уснет у меня на руках.

А вот Фрэнни в пятилетнем возрасте — совсем такая, как на фотографии: она робко улыбается, каштановые волосы закручены в косички, подбородок подперт рукой. Фотограф безуспешно пытался заставить ее опустить руку пониже. Мне тогда пятнадцать, и роль второй матери уже потеряла для меня свою привлекательность. Фрэнни исполнилось пять лет, Билли четыре, и их существование утратило для меня элемент новизны. Я, конечно, их любила, но они постоянно меня раздражали — ходили за мной по дому, вечно жаловались друг на друга, тайно пробирались в мою комнату и вырывали фотографии животных из моих любимых журналов, а потом раскрашивали друг другу физиономии моей губной помадой. В те дни мне были больше интересны мальчики, и меня раздражало, что субботним вечером приходится выполнять роль сиделки, чтобы папа и мама могли пойти в кино, за что я, естественно, винила Фрэнни и Билли.

В семнадцать лет я уже переживала кризис подросткового возраста и обращала мало внимания на своих брата и сестру, в восемнадцать же и вовсе уехала учиться в колледж. Время от времени я приезжала, но была слишком поглощена занятиями, экзаменами, подработкой в местной газете: я строила свое будущее, а моя семья — родители, Билли, Фрэнни — относились к прошлому, были частью старой жизни, пусть очень важной, но из-за этого они неизбежно отходили на второй план. В промежутке от восемнадцати до двадцати четырех — до момента, когда Фрэнни переехала ко мне жить, — я ее почти не помню, разве что какие-то отрывочные эпизоды во время моих приездов домой на дни рождения или на Рождество, да еще на похоронах Билли, где она, словно в трансе, жалась где-то в стороне и ни с кем не разговаривала. В общем, все это сохранилось в сознании очень смутно. Именно тогда Фрэнни больше всего нуждалась во мне, а я этого не замечала.

Я захожу в дом, опечаленная тем, что все мои добрые воспоминания о Фрэнни относятся лишь к первым годам ее жизни. Скоро приедет Ян, и я начинаю готовить ужин: жареная рыба, салат и булочки.

Войдя, он подходит ко мне сзади, обнимает за талию и целует в шею. От него очень приятно пахнет, и я догадываюсь, что он, как это часто бывает, заехал в цветочный магазин на Ф-стрит, чтобы купить мне букет бело-голубых люпинов и наперстянок.

Пока мы ужинаем, Ян рассказывает мне, как прошел день. Он успел заехать в свою квартиру и переоделся в джинсы и красно-серую клетчатую рубашку, так что сейчас больше похож на лесоруба — такой же крупный, коренастый, нож и вилка едва заметны в его лапищах. Но в то же время у него мягкий голос, и когда он рассказывает мне, что случилось сегодня в Капитолии (он об этом написал), я перегибаюсь через стол и хватаю его за руку — ровный тон его голоса и прикосновение мягкой ткани его рубашки приносят мне успокоение. Я знаю, что Ян понял бы меня и не стал упрекать в том, что я намеренно игнорировала Фрэнни.

Через некоторое время мы ложимся в постель. Привыкшие к наготе друг друга, мы спокойно раздеваемся и уже в купальных халатах чистим зубы, причесываемся, пользуемся туалетом. Поправив постель, я снимаю халат. В висящем на двери гардероба зеркале я вижу свое отражение — у меня безволосый лобок — вскоре после того, как М. одел меня как школьницу, он заставил побрить его.

Ян сразу отнесся к подобному нововведению с подозрением.

— Это еще зачем? — спрашивает он, глядя на мой лобок. У него хмурое лицо, лоб наморщен.

— Специально для тебя, — чуть замешкавшись, отвечаю я. Он начинает молча расхаживать по комнате, затем выпаливает:

— Ты встречаешься с другим мужчиной?

— Что?

— То, что слышала. Встречаешься с кем-нибудь еще? Я не отвечаю. Уж не догадался ли он обо всем?

— Думаешь, я не замечаю твоего частого отсутствия, Нора? В половине случаев, когда я хочу прийти, ты отвечаешь, что занята. Я звоню тебе поздно вечером, и тебя нет дома.

Меня охватывает чувство вины.

— Иногда я не подхожу к телефону. — Мои слова звучат не очень убедительно. — А если я устала или не в настроении разговаривать, то включаю автоответчик.

Я робко пытаюсь его обнять, но Ян отстраняется.

— Ответь, пожалуйста, на мой вопрос, — резко говорит он.

— Ты единственный, кого я люблю, и это правда. Единственный. — Но не единственный, с кем трахаюсь, тут же против воли добавляю я про себя.

Ян долго молчит, потом наконец спрашивает:

— Ты уверена? Я киваю.

Он немного успокаивается.

— Прости, Нора. Не знаю, но почему-то иногда мысль о твоей измене приходит мне в голову. Я пытаюсь сдерживаться, но не всегда удачно. — Он долго молчит, потом вдруг добавляет: — Нет, неправда. Я знаю, почему я такой. Это все из-за Черил.

На его лице написана такая боль, какой я раньше никогда у него не видела.

— Она пробудила во мне что-то такое, о чем я раньше и не подозревал.

— Со мной это тоже произошло, когда умерла Фрэнни. Я не думаю, что…

— Нет, — прерывает меня Ян. — Я говорю не об убийстве Черил. Я говорю о… О том, как мы проводили время вместе. Наши отношения были мучительны. Она обманывала меня, встречалась с другими мужчинами. Это происходило не часто, но достаточно для того, чтобы сводить меня с ума. Я надеялся, что она изменится, но напрасно. Это было так… безобразно. Я не знал, что способен на такой безудержный гнев, — и это меня пугает. Больше я такого не выдержу. — Он притягивает меня к себе и тихо говорит: — Не делай этого со мной, Нора, пожалуйста.

Мое чувство вины стократ усиливается.

Потом, когда я сумела убедить Яна, что побрилась исключительно ради него, он пришел в дикий восторг, сказав, что ни одна из его бывших подружек не делала этого. Он не мог оторвать от меня руки и даже через несколько дней постоянно задирал мне юбку или спускал джинсы — лишь бы посмотреть еще разок. Теперь, однако, он уже привык видеть меня безволосой, а увидев, какие страдания доставляет мне бритье, сказал, чтобы я снова отрастила волосы, Я заверила его, что люблю, когда лобок голый, — просто чтобы он отстал от меня. И уж конечно, он не догадывается, что на этом настоял М.

Глава 22

Заслышав слабые звуки пианино, я останавливаюсь, а потом дергаю дверь. Она не заперта, и я вхожу. Сквозь стекла льются лучи послеполуденного солнца, ярко освещая стоящую в углу, в кадке, плакучую смоковницу с блестящими листьями, похожими на листья ивы. Я прислушиваюсь, но не могу понять, какую пьесу играет М., — что-то легкое, романтическое.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 89
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?