Глаза с трудом привыкали ко тьме, нестерпимо хотелось пить. Я слышала, что где-то капает вода, и ощупью двинулась на звук. Когда рука наткнулась на стену, я вздрогнула от отвращения – каменную кладку покрывал скользкий налёт, но жажда пересилила. Я отыскала место, где текла тонкая струйка и, срываясь с выпуклого камня, падала на пол.

Пила я долго, ловила каждую каплю, не брезговала слизывать влагу прямо со стены, но никак не могла напиться. Вода пахла илом и чем-то затхлым, но, впрочем, в моей темнице вообще не благоухало розами. Ноги коснулось что-то мягкое – наверное, крыса. В гудящую голову лезли безрадостные мысли, но на удивление они меня не трогали. Напившись, я облизнула губы и села на землю, подтянув колени к подбородку. Пальцы сами собой потянулись к сбившейся колтунами косе и стали разбирать пряди.

Что было у меня на тот момент? Что я точно знала? Я – фальшивая лекарша армии Царства, чудом уцелевшая во время атаки. Если б я не высовывалась, зеленокожий воевода не увидел бы меня. Теперь я, видимо, в плену у князя-чудовища… Что ему от меня нужно? Сведения о планах Царства? А может, он просто бросил меня в темницу и забыл, решил заморить голодом?

Умирать не хотелось. Я решила, что подожду ещё немного и начну шуметь. Добьюсь разговора хоть с кем-то. Меня могли бы начать пытать, и думать об этом было неприятно.

Вспомнился взгляд жёлтых глаз – недоверчивый, звериный. Мне казалось, что я сойду с ума, если крепче задумаюсь об этом человеке. Кто он? Отчего предпочитает медведя коню? Быть может, он и есть князь-чудовище?

Мои мысли прервал отдалённый скрип и звук приближающихся шагов. Я отпрыгнула от воды и инстинктивно сжалась в углу: что-то подсказывало мне, что пока лучше не привлекать лишнего внимания и вести себя потише.

– Пляши, прислали за тобой, – злорадно рявкнул кто-то, скрытый темнотой. – Подойди.

Поколебавшись, я шагнула на голос. Бессмысленно было делать вид, что меня нет или что я не слышу. Раз прислали, значит, помнят обо мне и никто не хочет, чтобы я умерла в темноте от голода. Если светит разговор, его всегда можно попытаться повернуть себе на пользу.

Громыхнула цепь, и дверь подземелья приоткрылась. Я увидела свет, на самом деле неяркий, но после темноты больно резанувший по глазам, а потом рассмотрела и своего тюремщика. Им был невысокий мужчина с густой каштановой бородой и шрамом через весь лоб. Несмотря на кинжал на поясе мужчина не выглядел так, словно собирался убить меня на месте, и это немного меня приободрило.

– Шевелись.

Едва я шагнула к двери, как кто-то – наверное, помощник тюремщика, набросил мне на голову мешок и грубо рванул за плечо. Дверь захлопнулась за моей спиной, но я ничего не видела: ни где я оказалась, ни своих сопровождающих. Только слышала их дыхание, шаги и чувствовала резкие запахи пота, крови и немытого тела. Впрочем, скоро я поняла, что кровью и немытым телом разит не от мужчин, а от меня самой.

Меня куда-то повели, и от ходьбы закружилась голова, но тот, кто шёл сзади, постоянно подталкивал в спину, не давая сбавить шаг. За пределами темницы было холоднее, откуда-то тянуло сквозняком и доносились чьи-то голоса: наверное, других пленников.

– Куда мы идём? – попыталась спросить я.

– Сама увидишь, – буркнул тот, что вёл меня за локоть.

По его интонации я не смогла узнать для себя ничего нового и даже не поняла, ведут меня на переговоры, на свободу или на казнь.

Чтобы не потерять сознание от слабости, я попыталась сосредоточиться на других ощущениях: на том, как ноги ступают по земляному полу, на том, как ветер холодит кожу, как мой локоть крепко сжимают чужие пальцы и как озлобленно тычут чем-то в спину. С горечью мне подумалось, что вряд ли так стали бы обращаться с ценной пленницей. Скорее всего, меня отведут на допрос, а потом либо вернут в темницу, либо отправят на лобное место.

Мы шли довольно долго, и я устала так, словно оббежала половину города. По звукам и запахам я поняла, что мы вышли наружу. Грубая ткань мешка натирала кожу на лице, неприятно тёрлась о синяки и ссадины. Мы где-то остановились, и я успела понадеяться, что не придётся идти дальше, превозмогая головокружение и тошноту, но оказалось, что тюремщики просто передали меня дружине.

– Это точно она? – с сомнением спросил незнакомый голос.

– Да она, она, – заверил тот, что выпустил меня из темницы и всю дорогу пихал в спину. – Дохловата, понимаю.

Широкая ладонь стиснулась на моём бедре и задержалась чуть дольше, чем требовалось для простого шлепка. Будь я в другом положении, наглец непременно получил бы удар в челюсть, но пришлось стерпеть. Раздался хохот.

– Ладно, какая есть. Если приспичило князю тощую бабу пощупать, кто мы такие, чтоб судить?

Видимо, всё-таки меня ждала встреча с князем. Я немного приободрилась: значит, не сразу на плаху…

Меня вели невыносимо долго, но не пинали и не подгоняли, уже за это я могла бы быть благодарна дружине, хотя скользкие шуточки они всё-таки отпускали, и с раздражением я отметила, что и в Царстве, и в Княжествах смешным считается одно и то же. Мне по-прежнему было тяжело, но свежий воздух прояснил мысли, головная боль чуть унялась. Со всех сторон нас окружали звуки вечернего города: колесили телеги, фыркали лошади, кричали лоточники и кузнецы, лаяли псы, переговаривались редкие прохожие, завывал в вышине ветер, раскачивая ветки деревьев и играя в замерших перезвонцах на святилищах. Пахло осенней прелью и первыми морозами, хлебом и мясом, дымом и конским навозом – в Царстве так пахнут деревни, а никак не стольный город.

– Что князю от меня нужно? – набравшись смелости, спросила я, повернув голову туда, где, по моим расчётам, шёл ближайший от меня дружинник. Я слышала его шаги и дыхание, но не могла понять, в каком он настроении и можно ли вызнать у него хоть что-то.

– То, что может быть нужно от вражеского воина, – холодно ответил дружинник.

Это не внесло ни капли ясности. Остаток пути я прошла, думая лишь о том, как бы остаться в живых после этой встречи, не умереть по пути от усталости и не попасть на казнь после беседы с князем. Меня провели по каким-то ступеням, впихнули в дверь, а мешок с головы сняли лишь в мыльне. Ещё по запахам я догадалась, где мы: пахло влажной сосновой древесиной и травами, воздух был густым и тёплым.

Дружинники быстро передали меня в руки хорошенькой золотоволосой служанки, а самих моих провожатых я даже не успела толком разглядеть, они быстро развернулись и ушли. Вид деревянной купели, до краёв наполненной горячей водой, против воли вызвал на моём лице улыбку.

– Вы позволите? – спросила девушка, протягивая руку к ране на голове.

Не в силах больше стоять на слабых ногах, я уселась прямо на пол и покорно кивнула.

Служанка споро обработала мою рану, нанесла каких-то пахучих мазей, нежно и невесомо дотрагиваясь пальцами до воспалённой кожи. Глядя на эту девушку, я невольно задумывалась о том, могла ли она приходиться князю кем-то кроме прислуги. Дружине она, скорее всего, нравилась: судя по тому, что меня назвали дохлой, маленькая и пышногрудая девушка больше отвечала представлениям местных о женской красоте.