И даже сейчас, в грязном халате, со спутанными волосами и красными от слез глазами, она была красивой. И я любил ее больше всего на свете.

Я упустил тот момент, когда мы начали целоваться. Я что-то успокаивающе бормотал ей, и она наконец заснула. А на следующее утро Полина исчезла. Полки оказались пусты, и ее подруги тоже не знали, куда она делась. Я чуть ли не бился головой о стены и медленно сходил с ума.

* * *

Он спал и мило пускал пузырьки во сне. Я положила голову на край кроватки и долго смотрела на него. Мой сыночек. Витя. Ему чуть больше полугодика, и он еще совсем маленький. Мое счастье.

Рана на моем сердце постепенно затягивалась, но, возможно, она никогда до конца не зарастет. И дело не в прошедшей любви, а в предательстве и обмане. Обманывала я сама себя. А еще я все чаще винила себя в своем эгоистичном поступке по отношению к Сергею. Я так и не решилась позвонить ему или написать, объяснить, почему тогда сбежала. Потому что испугалась нахлынувших чувств. Испугалась новых страданий и разочарований. Но все равно об этом жалею. Не проходит и дня, чтобы я хоть на мгновение о нем не вспомнила. Я дотронулась до светлого пушка на лобике моего мальчика. А в нем есть что-то и от Сергея, например эти щечки…

Внезапно во дворе раздались громкие гудки автомобиля. Я вздрогнула, Витя проснулся и коротко захныкал. А вот этот сигналящий идиот успокаиваться не хотел. Я встала и, держа сына на руках, подошла к распахнутому окну. Квартира родителей находилась на первом этаже.

— Можно потише, у меня ребенок спит! — гаркнула я, прижимая к себе малыша. Кажется, материнство открыло во мне новую уверенность.

Гудки, доносящиеся от белой восьмерки, стихли. Я уже собиралась уложить Витю снова, но вросла в пол, приоткрыв рот от удивления. Дверца белой машины распахнулась, и из нее вышел Сергей. Я несколько раз моргнула, стараясь прогнать видение, но Сергуня никуда не исчезал. Больше ни на день.

Пусть я поняла настоящие чувства так поздно, мне дали второй шанс. Любовь всегда была рядом со мной, а я этого не замечала. Не та любовь, которая заставляет пылать, постепенно сгорая до маленького тлеющего уголька. Это яркая свеча, дающая надежду, горящая в темноте…

* * *

— Я гналась за какими-то призрачными мечтами и ощущениями, а то, что мне нужно, всегда было рядом, — задумчиво пробормотала мама, а потом посмотрела на меня влажными глазами. У меня тоже комок застрял в горле от увиденного. Что ж, значит, я все же Виктор Витальевич… И отцовская фамилия в итоге мне все равно досталась.

— Я не жду, что ты простишь меня, Полина. И Витя, — мой новоявленный родитель прервал затянувшееся молчание. — Я сам себя не простил бы. И жизнь наказала меня по-своему. Не думал, что буду так упорно добиваться этой встречи, но, скорее всего, у меня больше не будет шанса увидеться. На следующей неделе уезжаю жить в другую страну и возвращаться не планирую. Хотел закрыть все… Все свои дела, в общем.

Прощание с Виталием вышло довольно скомканным. Или мне просто сложно соображалось от новостей. Все это время найти моего отца было так легко. Сложно воспринимать его как родственника, но даже так… Не буду врать, хотелось хоть раз в жизни увидеть, от кого я появился на свет.

Пока я находил в себе силы соображать, мужчина обулся и открыл входную дверь. Эхом по подъезду раздавались его шаги. Я обернулся к родителям. Мама кивнула, поняв меня без слов, и я бросился вслед Виталию.

— Подождите, — нагнал я его уже у машины.

— Что? А, Витя, — обернулся мой биологический отец. Теперь если присмотреться, то в нем действительно узнавались мои черты. Ой, то есть во мне — его.

— Я хотел сказать… Берегите себя, — неловко пробормотал я, слова подбирались с трудом. Что-то в этой истории не давало покоя. Наверное, потому что я понял, что история про переезд за границу — ложь.

— Спасибо, — улыбнулся Виталий. — Надеюсь, у тебя все будет хорошо, приятель.

— Удачи вам.

Удача… Скорее всего, больше и не повернется ко мне лицом, слишком я ее разочаровал. Хех, кто бы подумал, что все, что я оставляю после себя, — это ребенок, получившийся по юношеской глупости… Дерьмовые таблетки я пью, толку ноль. Все эти мысли тошные никуда не деваются. От коньяка и то больше пользы.

То, что я смог услышать до того, как Виталий скрылся в автомобиле, дало мне окончательно понять — он действительно приезжал проститься. Навсегда. При этом не собираясь давить на жалость и отпускать грехи, сетуя на свой диагноз. Неужели правда хотел только увидеться в последний раз? Значит, все-таки вспоминал нас с мамой. Смог бы я его простить, глядя в глаза, от всего сердца? Нет, не чувствую необходимости этого делать. Прощать его должна мама, а я… Когда смотрю на Виталия, то вижу только чужого человека. В конце концов, у меня все это время был самый классный отец на свете — Сережа. Позже обязательно поговорю с родителями на этот счет, пусть знают, как искренне я рад, что мы с Сергеем еще и кровные родственники. Только подслушанную тайну Виталия оставлю при себе.

Произойди это все хотя бы пару недель назад, я бы точно свихнулся. А теперь меня, наверное, уже ничем не удивишь, разве что с неба действительно будут падать голубые мамонты… Вечерело. Поскорее бы заглушить обеспокоенные мысли учебой, играми или вкусной едой на ужин.

Хочешь найти потерянное

«Вчера я встречался со своим биологическим отцом!» — так мне и хотелось на лету выпалить Ветрову, когда я увидел его в коридоре вуза. Но потом вспомнил, что мы поссорились, и прошел мимо. Ну вот, в моей жизни такое происходит, а рассказать некому. Это уже порядком надоело, висит на шее, как тяжелый валун. Но не все же мне выкладывать Дэну, много чести. С другой стороны, желания поделиться с Олегом тоже нет. Уж ему-то это вряд ли интересно…

Сегодня опять сидел вместе с ним за одной партой, потому что странная парочка — Женя и Лера — снова оккупировала мое место. Вот же прохвост этот Леонов, не успел с Катей все свои дела решить, как уже кружит голову другой девушке. В столовой я успел перехватить Женю и расспросить его.

— Ну, мы с Лерой на лабораторке по физике так разговорились, а потом еще переписывались по поводу домашки… И не только. На