Перед ним появился потерянный.

– Чтоб ты сдох, гад! – в ярости, что испугался, прокричал Стольников и выстрелом в лоб повалил стрекочащую тварь на пол.

– Вас здесь, блядей, только не хватало!..

Он столкнул потерянного в сторону… Какой-то глухой стук, что-то зазвенело… Сейчас можно ставить себе диагноз – симпато-адреналовый криз. Сердце готово выскочить из груди, в голове жар. Что делать?..

Что делать?!

Как загнанный в глубину норы барсук, Стольников стал вертеть головой в тупике коридора. Лестница – нет! Туда – нельзя! Его собьют с ног – в лучшем случае. В худшем – прошьют очередью. Бегущий человек – раздражитель, первая реакция – задержать. Вторая – застрелить. Так было всегда.

«Грузин» появился из-за угла и спокойно направился к Саше, держа у бедра автоматическую винтовку. Из-за его спины вышел второй, потом третий, четвертый…

– Вы почкуетесь, что ли?.. – процедил Стольников, держа перед собой «Гюрзу». Сейчас у него был один пистолет. Второй вылетел из руки, когда майор отталкивал в сторону потерянного…

«Грузины» понимали, что погоня окончена.

Опустив голову, Саша пошел к стене, глядя исподлобья угрюмо и свирепо. Внутри него полыхал пожар, залить который было нечем. Шансов не было.

– Ну, что, дружок… – задыхаясь от непривычного бега, просвистел легкими преследователь. – Не смогли тебя в коридоре НИИ прикончить, придется здесь работу над ошибками делать…

Саша присмотрелся. Все правильно. Капитан застрелился, Вакуленко сейчас разговаривает с апостолом Петром, а это – второй майор. Последний из троицы.

Он посмотрел в его глаза. Ни капли разума. Видит ли он отсутствие оного в глазах Стольникова? Хорошо, если нет…

Оттолкнувшись от стены, Стольников в четыре шага пересек холл…

Слышал грохот рамы, чувствовал, как осколки стекла вспарывают кожу. Саша думал лишь об одном – «только не глаза…».

Ударившись правой ногой о раму, он вылетел наружу. Второй этаж здания, сколько ж это в метрах?..

Первое прикосновение спины к чему-то твердому он принял за удар о землю. Где заканчивался тот коридор? Бежал он в правое крыло или в левое? Стольников не соображал.

И земля вдруг провалилась…

Ощущение, что он проваливается в ад, к майору-«грузину» и покончившему с собой капитану, настроения Стольникову не добавило.

Но он на самом деле летел вниз. Правда, всего одно мгновение.

Разорвав тент и погнув каркас кузова, он потерял скорость, сломал лавочку у борта, услышал хруст позвонков и ослеп в одно мгновение.

Из развалившегося борта «ЗИЛа», из щелей в его борту и открытой задней части кузова после его падения вылетели клубы пыли. В воздухе стояла завеса. Кто-то кричал.

Он услышал похожий на лай голос майора. В голове все перемешалось, и эта смесь мешала соображать…

Найдя на полу пистолет и вывалившись из кузова, Стольников, пригибаясь, кривой стежкой побежал по улице…

– Стой!.. – послышалось сзади.

Он машинально развернулся и выстрелил. Водитель «ЗИЛа» принял в грудь пулю через стекло двери. Последнее, что увидел Саша, были кубики каленого стекла, взметнувшиеся перед лицом «грузина».

Сбавив шаг, он свернул во дворы. Сдернул с веревки чью-то пересохшую рубашку, перетянул спину. Перебежал двор и снова оказался на большой улице.

На какой?

Ветерок шевельнул его волосы, но мозги не посвежели ни на йоту. Стольников совершенно не соображал, где находится. Испытывая непреодолимое желание напиться воды, увидев в глубине одного из дворов колодец, он бросился к нему. «Пусть убьют, – решил он, – но хоть утолю жажду».

Вылив остатки воды на голову, он фыркнул и, как тигр, с рычанием встряхнулся. Посмотрел на пальцы. Они дрожали.

Услышав шорох, повернул голову и увидел двоих потерянных. Пригнувшись и оскалившись, они приближались к нему, и их пальцы тоже дрожали. Каждый в этом поселке занимался своими делами…

Саша, по привычке решив напрячься от отвращения, вдруг не почувствовал необходимости это делать. Словно что-то влилось в него с водой из этого колодца.

– Я так понимаю, пугать вас бесполезно, – пробормотал он, растирая на лице воду.

Поднял пистолет и два раза нажал на спуск. Ближайший к нему потерянный повалился на землю – пуля вошла ему в глаз, второй завертелся волчком после ранения в грудь.

– Только попробуйте мне присниться, суки… – процедил и, проходя мимо, выстрелом в затылок прекратил муки твари.

Покрутив напоследок туловищем, он выяснил, что порезы – ерунда, кровь уже почти перестала сочиться. Ушибы есть, но коль скоро он ходит, выкручивает ведро из колодца и матерится не от боли, а от досады, они незначительны.

Прислушавшись, Саша попытался сквозь треск американских винтовок услышать знакомые автоматные очереди. Вскоре был вынужден повернуть голову налево. Метрах в пятистах от колодца, на окраине Южного Стана шел серьезный бой. М-16 переругивались с автоматами Калашникова… АКСы здесь были только у его людей.

Кепи осталось там, в кузове. Да и черт с ним…

С каждым часом Зубову становилось хуже. Сначала он принял это за усталость. Много лет минуло с той поры, когда он мог, как Стольников, бегать и падать, стрелять и прыгать без усталости. Закованный в броню новых обязанностей, он утратил подвижность, годы доделали свое дело. Он утомлялся и уже несколько раз спрашивал себя, правильно ли поступил, отправившись в Другую Чечню вместе с группой. Еще сутки назад он и не думал об этом, а теперь боялся стать для разведчиков обузой. Выйти с ними в поиск, а потом превратиться для них в мешок – это было невыносимо.

«Я устал, – думал генерал. – Вот в чем дело».

Но когда впервые пошла из носа кровь, он испугался. Ермолович остановил кровотечение, не обратив на это особого внимания скорее по привычке: «Зубов не тот, у кого могут быть проблемы со здоровьем». Так, наверное. Но Зубов почувствовал – дело неладно. Самое странное, что не жгло в груди, как бывает при стенокардии, не ломило сердце, как случается при невралгии. Просто пошла носом кровь, и он обмяк. А потом вдруг ощутил прилив недюжинных сил.

«Вот и славно», – решил генерал, поглядывая на бойцов – не беспокоит ли их его состояние.

Он отдал приказ на прорыв из гостиницы, точно зная, что после внезапно участившейся стрельбы в поселке – это Стольников работал, кто же еще! – майор в гостиницу не вернется. Он будет уходить один, не возвращаясь к группе. Иначе все его действия потеряют смысл. Уходя, майор просил ждать его два часа. Скорее всего, он просто успокаивал его, Зубова, и бойцов. Он знал, что если и останется жив, то попробует зацепить погоней за собой большую часть людей Вакуленко, чтобы отвести их от гостиницы. Зубов все понимал. И потому отдал приказ на прорыв сразу, как выстрелы стали удаляться.