Во время последнего разговора с мистером Уэзерби он попросил стряпчего организовать ему встречу с леди Маргарет, его мачехой, вдовствующей графиней Ройз. Трент с некоторым чувством вины сознавал, что они должны уладить кое-какие вопросы.

Но, прежде всего ему следовало разобраться с другими проблемами, связанными с Лаурой Морган. Черт возьми, что он собирается с ней делать? Как хочет поступить, в конце концов, с этой девушкой? Прищурив глаза и сдвинув брови, Трент спросил себя: «Действительно ли ей неизвестно, что я — тот человек, который овладел ею в Париже в первый раз и почти овладел во второй?» Если она знала это, то была превосходной актрисой! А если нет? Что ж, он это выяснит. Он решил сорвать с нее маску и показать ей, что она собой представляет!

«Как жаль, — подумала Лаура после неприятной встречи у миссис Чалмерс, — что в последнее время я постоянно наталкиваюсь на Трента Челленджера, или герцога Ройза, как он называет себя; это происходит почти при каждом моем появлении в обществе». Конечно, она старалась избегать Трента и с удовольствием убила бы его, но леди Онория не уставала напоминать Лауре о приличиях.

— Хочешь, чтобы все подумали, будто между вами было или есть нечто такое, из-за чего ты боишься посмотреть ему в глаза? — с присущей ей прямотой заявила она. — Я считала тебя более сообразительной, моя девочка! Мужчин надо сбивать с толку! Приветливо улыбайся им, обезоруживай их теми же средствами, какими пользуются они, — только не убегай и не борись с ними! Поняла меня?

Сколько бы Лаура ни пыталась игнорировать его, из этого ничего не выходило, если только он сам не игнорировал ее. Иногда он нарочно подходил к ней и затевал вежливую беседу, особенно когда она находилась рядом с кем-то из ее друзей-мужчин. В других случаях он выводил ее из себя тем, что сухо кивал ей и тотчас же отворачивался, чтобы сосредоточить все свое внимание на чем-то или ком-то другом. Она дошла до того, что боялась выходить в свет, где всякий раз встречала его — обычно в сопровождении леди Вестбридж. Они обменивались холодными взглядами и язвительными словами. Даже леди Онория заметила это.

— Какое совпадение, правда? Мы почти везде встречаем Ройза — это действительно случайность? Я слышала, что вас собирались поженить, — это правда?

— Я же говорила вам, мадам, — ответила Лаура, — что это было целую вечность назад. Наши деды заключили какое-то старомодное соглашение. Конечно, никто из нас не воспринял его всерьез.

— Хм! — недоверчиво произнесла леди Онория. — Может быть, он отнесся к этому соглашению не столь пренебрежительно, как ты? Подобная мысль не приходила тебе в голову?

По правде говоря, Лауре не хотелось думать об этом. Когда ей приходилось из вежливости говорить с Трентом — это случалось лишь тогда, когда они находились в обществе, — Лауру преследовало неприятное чувство близости с ним, признать которое она не могла. Если он замечал ее присутствие, то держался с ней излишне фамильярно. Раздражение Лауры только забавляло его.

Когда Лаура оставалась одна, ей приходилось внушать себе, что это не мог быть он. Такого она бы не перенесла. «Это всего лишь подлый Трент Челленджер, которого я однажды встретила в Мексике», — насмешливо уверяла себя Лаура. Того Трента она презирала так же сильно, как и нынешнего. Головорез в обличье английского герцога! Почему он не хочет оставить ее в покое? В конце концов, у него была покладистая леди Вестбридж, с которой он мог играть в свои игры! Какую игру он пытается вести с ней? Что от нее хочет? Лаура даже не желала думать об этом. Она пожаловалась Хелене, хотя и не рассчитывала на помощь подруги.

— Не выношу этого человека! Ты не представляешь, как меня бесит то, что я вынуждена — исключительно ради приличия — быть с ним вежливой!

— Я заметила, — сказала Хелена, — что при каждой встрече вы тотчас же начинаете препираться. Знаешь, мне кажется, что в некотором смысле… вас тянет друг к другу. Не сердись на меня, Лаура, но я действительно думаю, что причина заключается именно в этом.

— Господи, Эна! — Лаура прищурила глаза. — Не понимаю, почему ты так считаешь. Я препираюсь с ним? Меньше всего на свете мне хочется… — Перебив себя, она внезапно добавила: — Надеюсь, что ты — единственный человек, который так думает, потому что в противном случае, я умерла бы от стыда!

— О, я уверена, что это вижу только я! — попыталась успокоить подругу Хелена. — И лишь потому, что слишком хорошо тебя знаю. В любом случае ясно, что ты вызываешь дикую ревность у леди Вестбридж. Замечаешь, какие злобные взгляды она бросает в твою сторону?

Лаура старалась появляться на людях в обществе одного из своих обожателей. Мишель Реми оставался пылким поклонником Лауры; когда она осматривала достопримечательности или ездила верхом, ее сопровождал лорд Энтони; иногда к ним присоединялась его сестра. И конечно, Реджи Форрестер с прежним усердием добивался внимания Лауры, несмотря на обилие соперников.

И все же Лауре казалось, что избежать его невозможно. Она постоянно видела саркастическую, кривую, многозначительную улыбку герцога. При каждой возможности он выводил ее из себя едкими замечаниями и язвительными выпадами. Она мечтала о том, чтобы он оставил ее в покое, не мешал наслаждаться лондонским сезоном.

Однако Лаура с разочарованием убедилась, что лондонский сезон состоял из тех же увеселений, с которыми она познакомилась в Париже. Только в викторианской столице все вели себя с гораздо большей осмотрительностью. Здесь приходилось проявлять значительную осторожность (Лаура возмущенно называла это лицемерием), дабы общество не узнало о том, что человек наслаждается чем-то недозволенным.

«Это только усиливает желание вкусить запретный плод», — говорила себе Лаура.

Трент Челленджер. Почему она думает о нем?

Лаура обнаружила, что литературная работа, которой она занималась в промежутках между непрерывными светскими приемами — иногда в своей комнате, иногда в парке во время утренних прогулок, — помогала ей заполнять свое существование чем-то настоящим; сейчас она, как никогда, нуждалась в этом.

После многочисленных телефонных звонков, которыми они с Фрэнком Харрисом обменивались в течение последних насыщенных недель, Лаура наконец нашла время появиться в его кабинете. Она пришла с кипой исписанных страниц, и благодаря Фрэнку некоторые ее статьи были приняты в «Сатердей ревью» и «Пэлл-Мэлл газетт»; она даже опубликовала очерк в недавнем выпуске «Мелочей» — да, это была бульварная газетенка, но там платили весьма неплохо! Лаура получала удовольствие от сочинения «беллетристики», основанной на реальных событиях, происходивших с реальными личностями; эти произведения заставляли читающую публику гадать, о ком идет речь.

Похоже, Фрэнку нравилась ее работа. Лаура тоже нравилась ему — может быть, даже чересчур сильно. Он попробовал снова соблазнить ее, словно забыл о том, что его первые парижские попытки подобного рода закончились неудачей.

Однажды, когда Лаура, находясь в его кабинете, собралась встать и уйти, он взял ее за руку и внезапно произнес: