он запнулся на слове «единственный», намеренно отказавшись от другого варианта. А что, если это была Ынчжу? Может, она сама убила своего мужа? Зная ее характер и нрав, сложно было представить, что она способна на такое. Но кто знает. В одном он был уверен – Ынчжу импульсивна и порою безрассудна, отчего его и тянуло к ней так сильно.

Столпившиеся перед входом в магазинчик люди вдруг куда-то ринулись. Кажется, что-то произошло. Чхансу встрепенулся и поинтересовался у хозяина, что случилось. Тот ответил, что все поспешили в полицейский участок. Там творилось безумие. Чхансу сел на велосипед и направился прямиком туда.

Перед участком уже столпились жители района. Прихожане церкви пели псалмы, на земле сидела пожилая женщина и громко плакала. Собравшиеся успокаивали ее и ругали полицейских. Старушка твердила, что она мать арестованного Проповедника. Стеная, она изливала душу, повторяя, что ее сын был невеликого ума, ей приходилось за ним стирать, мыть его, кормить и содержать. Если бы у нее было больше денег, то она никогда бы не допустила, чтобы сын стал преступником. Слезы старой бедной женщины трогали сердца людей. Они кричали на недовольных полицейских, вышедших к ним из участка. Местных жителей возмущало произошедшее:

– Вчера убили еще одного. Вы по-прежнему считаете его виновным?

– К чему это собрание? Он уже во всем сознался.

– Вы верите всему, что говорят слабоумные?

– У него было орудие убийства, какие еще нужны доказательства?

– Разве у него одного дома имеется складной нож?

– Если бы мы нашли нож на месте преступления, все было бы иначе… – тяжело вздохнув, сказал полицейский.

– Это все, что вам нужно? Тогда вы его отпустите?

– Нож считается главной уликой.

– А вы точно все прочесали? Может, вы просто проглядели его? – спросил священник, возглавлявший толпу прихожан.

В ответ кто-то из мужчин крикнул:

– Тогда пойдемте искать нож. Как можно доверять полиции? Вместе мы точно найдем! Идемте же, нечего терять время!

После этих слов от толпы отделилась группа мужчин. К ним присоединились прихожане. Когда толпа разошлась, вышел начальник полиции. Он посмотрел на Чхансу и горько улыбнулся.

– Когда происходит что-то подобное, вы тут как тут.

– Я пришел сюда, потому что прослышал о вчерашнем преступлении. Убийца тот же?

– Не знаю, следователи во всем разберутся. А вам-то что до этого?

– Просто любопытно.

– Любопытно? То есть, по-вашему, все это любопытно? – недовольно буркнул начальник полиции, будто его оскорбили.

– Если найдут нож, то сразу станет ясно, кто убийца?

– К чему ты заговорил про нож? – сказал начальник полиции и пристально посмотрел на Чхансу.

– Собравшиеся отправились его искать.

– Что за люди! Если они повредят гробницы, то эти борцы за сохранение культурного наследия от нас ни за что не отстанут!

– Но разве нож – не ключевая улика?

– Что значит ключевая?! Вы бы что, на ноже имя свое выгравировали? Это бессмысленная затея. Он признался. Что еще вы все от меня хотите?

С этими словами раздраженный начальник полиции поспешил вернуться в здание. Чхансу пошел домой пешком, везя велосипед рядом.

Ближе к вечеру того же дня местные жители все-таки нашли нож. Среди них был строитель, поэтому они использовали электрокультиватор и копали везде, где только могли. Их сравнили с отважными добровольцами, спасающими океан от нефтяных пятен. Кто-то из прихожан даже увидел в этом божественное чудо, подобное истории о том, как Иисус Христос накормил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами. Нашлись те, кто возразили ему и попросили оставить такие умозаключения при себе, аргументировав тем, что нельзя сводить альтруизм присутствующих к религиозным убеждениям. Как бы то ни было, Иисус, откликнувшись на стремления людские, явил им чудо, и нож был найден. Некоторые были тронуты случившимся до слез.

Как и начальник полицейского участка, Чхансу не считал, что от ножа может быть хоть какой-то прок. Но они оба ошибались. Чуть позже следователи с помощью ультрафиолетовой лампы обнаружили на его рукоятке гравировку – буквы Ч.С.

* * *

Похороны задержали на два дня из-за вскрытия. Ынчжу плохо помнила, как именно прошла церемония. Одна из сестер Хосона не смогла прилететь из США, но другая, живущая в Китае, приехала с мужем. Она схватила невестку за руки и заплакала навзрыд. Были на поминках и все ее родственники. Ынчжу выглядела обезумевшей. Она пришла в себя, лежа в больничной палате под капельницей. Из-за ширмы доносились тихие голоса сестер Хосона:

– В полиции сказали, что, возможно, это дело рук того серийного убийцы.

– Ничего бы не случилось, если бы они переехали. Это все отец уперся.

– Ему уже очень много лет. Никто не вправе винить его.

– Я правда не знала, что у Хосона была любовница. Как Ынчжу могла ничего не замечать?

– А что бы она сделала? Развелась? А дальше что, на что бы она жила?

– Что теперь делать с отцом? Ынчжу точно продолжит ухаживать за ним? Он ни за что не согласится лечь в больницу.

– Нам что теперь, ему во всем потакать? Надо найти ему хороший дом престарелых. И определиться с разделом имущества.

– Ты же и так забрала все.

– Разве только я? Кто купил дом на деньги отца? А в курсы брата сколько вложено? Мы все хороши.

– Среди так называемого имущества отца осталось хоть что-то, что можно поделить?

– Дом и какие-то накопления. Не знаю, сколько.

Старшая сестра продолжала что-то шептать на ухо младшей. Ынчжу замерла, изучая взглядом белый потолок. Ее разум прояснился, будто на лобовом стекле автомобиля включили дворники. Только сейчас она пришла в себя после известия о смерти мужа.

Его сестры не могли предугадать, как поведет себя свекор после смерти сына. Он был здравомыслящим, но при этом никому и ни во что не верил. Возможно, именно это недоверие помогало ему до самого конца оберегать свои накопления. Ынчжу впервые поняла его. Ее муж умер, и она не могла рассчитывать ни на золовок, ни на свекра – она не могла больше доверять им. Ынчжу боялась, что они просто заберут детей и вышвырнут ее саму на улицу. Все зависело теперь только от воли скупого свекра.

После смерти Хосона от нескончаемо душивших ее переживаний из-за убийства двух человек не осталось и следа. Она убила. И не одного, а сразу двух человек. Но они были далеко не самыми праведными людьми. Сама Ынчжу поплатилась сполна. Ей еще долго придется жить вместе со свекром, чтобы поставить детей на ноги. Это и есть ее расплата, и она покорно приняла свое наказание. Теперь она свободна.

В тот день, когда она вернулась