— Удобная штука, — оценила я. — А скотч все же тоже возьми, вдруг обездвижить гада понадобится основательно и надолго.

Нагрузившись коробками и обвешавшись пакетами, мы вышли из дома. Все хламье решили перенести за один раз, опасаясь, что враг объявится в наше отсутствие, когда мы отправимся за очередной партией вещей.

По той же причине в засаду мы отступали по очереди: сначала ушла Ирка, а я тем временем караулила складированное на площадке барахло, пока подружка не заняла наблюдательный пост в бамбуковой роще.

К тому моменту, когда я присоединилась к Ирке, уже стемнело, но площадку-ловушку неплохо освещал одинокий фонарь, так что проглядеть появление врага мы не могли.

Мы даже мелкую уличную кошку с рыбиной в зубах хорошо разглядели, хотя она пересекла открытое пространство на такой высокой скорости, что стало ясно: добыча у кисы неправедная, явно уведенная из ближайшего кафе.

Уминать рыбешку кошка примчалась в бамбук и неприятно удивилась, застав там нас с Иркой.

Успокаивая недовольное животное и намекая на некую общность их экстерьера, подружка похлопала себя по обтянутой полосатой тельняшкой груди и напела:

— Ты морячка, я моряк!

— Ты рыбачка, я рыбак! — подхватила я.

В самом деле мы же тоже пришли ловить тут одного ушлого карася.

Киса нашего пения не оценила и отошла подальше.

— Плохо поем, — вздохнула Ирка.

— Давай хорошо помолчим, — предложила я.

И мы замолчали.

Но прилипчивая песенка уже ввинтилась в мозг, форматируя мысли короткими рифмованными строчками.

На поэтессу ментальная магия винтажной попсы подействовала почти мгновенно. Не прошло и пары минут, как Ирка вопросила:

И как долго нам сидеть,

на коробочки глядеть?

— Полчасика хотя бы посидим, а там будет видно, — ответила я, старательно держась прозы, но сбить подругу с поэтической стези не смогла. И пожаловалась:

Ну и где же этот гад,

Затекла уже нога!

— Потопай, попрыгай, пройдись туда-сюда, — посоветовала я. — Только не шуми, бамбук сказочно скрипучий и трескучий.

Слово «сказочно» подружка тут же проассоциировала с моим романом фэнтези, напророчив:

Вдохновит тебя бамбук,

Ты напишешь много букв!

И тогда меня прорвало:

Ира, хватит, замолчи!

Перестань галдеть в ночи!

Мы переглянулись и затряслись, давясь неслышным хохотом.

Отзывчивый бамбук заплясал, шелестя и треща.

Краем глаза я заметила за качающейся завесой высоких прямых стеблей фигуру, которой раньше не было: на условной сцене под фонарем появилось некое действующее лицо.

— Смотри-ка, он пришел! — радостно зашептала Ирка. — Все, хорош бамбук околачивать, твой выход!

И она выпихнула меня из зарослей.

Ой, а я же еще невинный вопрос вместо «Как пройти в бибилиотеку?» не придумала!

Некто, живо заинтересовавшийся содержимым наших коробок, моего появления не заметил.

Для пущей секретности семеня на цыпочках, я подкралась к нему поближе и, вежливо кашлянув, спросила:

— Не подскажете, как пройти в Мордор?

— А?

Мужичок обернулся ко мне и замер. Руки его, энергично ворошившие тряпье в коробке, застыли, как будто увязли в бетоне.

— Смотри-ка, он сам обездвижился, — удовлетворенно отметил мой внутренний голос.

Ирка, стремительно и бесшумно, как каравелла по волнам, подплывшая к мужичку сзади, рывком под локти выдернула его руки из короба и скрутила их за спиной.

— Значит, не знаете, где Мордор, — посильно поддерживая вежливый разговор, резюмировала я и старательно заклеила приоткрытый рот мужичка припасенным плыстырем.

Пленный дернулся, но Ирка доверительно пробасила ему в ухо:

— Не рыпайся, карасик, хуже будет!

И, удерживая локти пленника в болезненном захвате, в полупоклоне повела его в бамбук.

Там я щедро опутала ошалело моргающего мужичка лентой скотча и уже приготовилась приступить к допросу, когда Ирка озадаченно хмыкнула:

— Хм, а это кто еще?

Я обернулась и разглядела в просветах бамбука еще одну подозрительную фигуру, алчно погрузившую руки по локти в полупотрошенную коробку с вещичками.

— Те же и Чацкий, — пробормотала я.

И покосилась на Ирку, которая вздернула нашего пленника за шкирку, как котенка, и теперь переводила оценивающий взгляд с него на второго расхитителя помойки:

— Этого тоже брать будем или как?

— Будем! — решила подружка. — Иди!

И вновь я семенящей поступью маленького балетного лебедя поплыла по импровизированной сцене, на ходу поспешно придумывая новый невинный вопрос. Повторно пускать в ход уже использованную заготовку мне не хотелось — я сочинитель или кто?

— Добрый вечер, не подскажете, в чем смысл жизни? — поинтересовалась я у второго кандидата в кавказские пленники.

— Че?

— Милый, че, милый, че-о! Щас те вывихну плечо-о! — задушевно напела Ирка, материализуясь за спиной у «милого» и без дополнительных предупреждений ловко скручивая его в бараний рог.

Мне пришлось наклониться, чтобы оклеить нижнюю часть лица пленника звукоизолирующим пластырем.

Подружка быстро отконвоировала второго задержанного в бамбуковую рощу, к номеру первому, а я замешкалась на опушке, обуреваемая недобрым предчувствием.

Обернулась — и точно, к нашим магнетически привлекательным коробкам уже притянуло третьего кладоискателя!

— Ирка, сцена та же, дубль три! — прошептала я и уже привычно встала на цыпочки.

Третьего товарища я озадачила вопросом, есть ли жизнь на Марсе.

Он отреагировал куда более развернутой фразой, нежели его предшественники:

— Чокнутая?

Я обиделась и с особым удовольствием лишила грубияна дара речи, налепив ему на фейс сразу два пластыря, чтобы уж наверняка.

Ирка уволокла пленника в бамбук, а я не выдержала — сама заглянула в коробку.

Что туда Ирка накидала — бриллианты россыпью? Почему к ней какое-то массовое паломничество образуется?

Ничего особо интересного я в мешанине тряпок не высмотрела. Сколько-нибудь интругующе смотрелись разве что мужские трусы целомудренного семейного фасона, но веселой расцветочки — в красных помидорках по черному фону.

— Кажется, мы недооценили потребность социально не защищенных слоев населения в добротной ношеной одежде, — сказал мой внутренний голос. — Смотри, еще кто-то идет!