Дрискилл обошел вокруг стола, пожимая руку каждому партнеру. Дойдя до Патриции Адер и Роулега, он сказал тихо, чтобы голоса не слышно было за шелестом бумаг собиравшихся уходить партнеров:

– Пат, Берт, я предупредил Элен, чтобы все срочное передавала кому-нибудь из вас. Я, может быть, исчезну на несколько дней, но с кем-то из вас обязательно свяжусь. Со всеми клиентами, которых мы почему-то не хотим упустить, нянчитесь как с младенцами. Я знаю, что вы это можете.

– Спасибо, Бен. Ценю, – улыбнулась Пат.

Роулег кивнул сквозь сигарный дым.

– Конечно, – сказал он.

– Это всего лишь правда, партнеры. – С этими словами Бен Дрискилл покинул зал и прошел в свой угловой кабинет.

Издалека он увидел машущую ему Элен.

– Звонит Элизабет, – сказала она, когда он проскочил мимо нее, и взглянула на него с надеждой. Она была готова на все, только бы не дать им разбежаться.

– Ох, Бен! – облегченно вздохнула его жена. – Слава богу, ты на месте.

– Я звонил тебе в Эл-Эй вчера вечером. Никого не застал.

– Я решила захватить ночной рейс в Вашингтон… Бен, не могу поверить, что Дрю умер.

Он замялся. Кое-что ему не хотелось говорить до личной встречи.

– Бен, ты в порядке?

– Я в порядке.

– Я с возвращения в Вашингтон только и слышу об убийстве…

Он вкратце описал ей последние дни.

– Значит, ты приезжал повидаться с президентом? – Она уловила главное, за ее словами он ясно услышал: «Значит, ты снова в игре?». – Как он? Как он это принял? И еще Тарлоу, и неизвестно, что дальше…

– С Чарли все в порядке, – сказал он. – Мне не хотелось бы объясняться по телефону, Элизабет. Похоже, двое убиты – не думаю, что прослушивание телефонных линий смутит тех, кто это сделал.

– Бен, ты в порядке?

– Нет. Вообще-то, нет. Здесь, в фирме, ожидается внутренняя склока… и, боюсь, это сильно повредит кампании.

Разве ему не все равно? Он уже не был в этом уверен.

– Для Чарли это был удар, да?

– Черт, с Чарли разве поймешь? Он не просто Чарли – он президент. Не уверен, что он сам понимает, что чувствует, – у него реакции двух человек, а не одного. Все твердят, что его кампании конец. – Дрискилл сделал большой глоток холодной воды, пытаясь сформулировать мысли. – А некоторые проблемы с его кампанией только еще намечаются. – Он должен был что-то сказать, чтобы она не подумала, будто он отмалчивается от обиды на нее и на ее работу. Она ведь не виновата. Ну, вообще-то виновата. Но Бен ее любил. – Чарли здорово устал от Эллен и бесконечного потока плохих новостей.

– Но она же не виновата!

– Пусть и не виновата, но, на мой взгляд, ей бы не помешало поучиться такту и дипломатии в обращении с самым могущественным человеком в мире. Мак считает, что президент готов ее вытолкать… А если уйдет Эллен, уйдет и Мак, и… Ты понимаешь.

Элизабет вздохнула, и он, услышав, как она постукивает ручкой по кофейной чашке, живо представил ее себе за письменным столом в вашингтонской квартире.

– Плохо, когда распадается команда. Кроме команды, у Чарли, считай, ничего и не осталось. Бен… Не злись, я тебя не подталкиваю… Но ты им нужен. Ты нужен ему.

– Ну, у меня с ним тоже проблемы.

– Господи, о чем ты говоришь?

– У Ландесмана, похоже, очередной приступ мании «лягни Дрискилла в зад». Он меня ненавидит. Он не может сдержать своей ненависти, а я не могу не сказать ему, что он может с ней сделать. Не слишком приятная атмосфера… И, как мне помнится, Чарли она не показалась забавной.

– Это же не школьный двор, Бен.

– Скажи это сукиному сыну Ландесману. – Он негромко засмеялся. – И все равно, я там ни к чему.

– Как это надо понимать? Кто сказал?

– Я был готов, я знал, что Чарли втянет меня в гонку, вытащит в Вашингтон, чтобы использовать как старый добрый колокол. Возможно, я бы даже согласился. И вот он звонит мне на квартиру среди ночи, в гостиной у меня отсыпается пьяный в дрезину Мак – не расспрашивай, это долгая история, – и ты не поверишь, что говорит мне старина Чарли. Он велит мне сваливать.

– Неправда!

– Он сказал мне, что смерть Дрю станет проблемой для фирмы. Сказал, что контора Баскомба теперь попадет под обстрел – тайна, окружающая смерть Дрю, смерть Тарлоу – которую он пытался от меня скрыть, черт побери… их связь с Белым домом и с партией…

– В этом уравнении кто-то лишился ума. – Теперь она возилась на кухне, звенела посудой, открыла и закрыла кран, готовя себе новую чашку кофе.

– И он сказал, что предпочитает, чтобы я оставался здесь, вел фирму и разгребал проблемы.

– Какие проблемы? Пара вопросов? Полная чушь!

– Я заметил.

– Какая муха его укусила?

– Наш друг Ландесман. Олли вложил ему в голову мысль о пятне на фирме, и Чарли ухватил наживку. – Бен вздохнул. – Имей в виду, я не жалуюсь, я и не хотел впутываться в эту кампанию. Но узнать, что я ему не нужен… черт, это уж немного слишком.

– Ох, Бен…

– И дело не только в том, что меня выперли. Чарли неплохо обработал меня, пока я у него был. Пытался скрыть, что убит Тарлоу. Представляешь? Ради бога, сегодня о нем пишут в газетах. Но нет, мне рассказал Мак – он надрался в «Уилларде», хотел мне доказать, какой Чарли ублюдок, завербовать в защитники Эллен. Так вот, когда он позвонил мне среди ночи, я ему сразу врезал – какой резон морочить голову старику Бену? Он вертелся как мог, но кое-чего наш президент еще не знает. На него обрушится само небо, если мы очень скоро не разберемся, что происходит… Поэтому я завел собственное расследование того, чем занимался в Айове Хэйз.

Он услышал, как она закуривает одну из трех сигарет, которые позволяла себе в день, выдыхает первое облачко дыма. Ему вспомнился Ларки, прибегающий к никотиновым пластырям, чтобы бросить курить. У Ларки под кожей скрыта воля из закаленной стали: сказал, что бросит, значит, бросит.

– Бен, здесь происходит что-то странное. Сегодня утром мне позвонили, молодая женщина, Рэйчел Паттон. Очень взволнованно и очень настойчиво уверяла, что должна поговорить с тобой. Просила, чтобы я вас связала: наверно, она думает, что ты не ответишь на ее звонок… Не знаю.

Дрискилл услышал первый гудок тревожной сирены.

– Кто она такая? Что хочет сказать? Ты можешь выяснить? Разговори ее…

– Она сказала только, что это насчет Хэйза Тарлоу. Сказала, что это касается и президента… Но ей велено связаться с тобой. И дело не ждет.

– Вот как? Кем велено? О чем речь, черт возьми?

– Она не сказала. Но перепугана до смерти… Не шучу. Я по голосу поняла. Говорила, что за ней следят.