— Нет. Он вас догонит потом, идите.

Что ж, я козырнул и, уже уходя с адресом на листке, который мне сунул Жерар, краем уха услышал распоряжения, отдаваемые воину-черепахе:

— А вы, дружочек, сходите, пожалуйста, за пончиками. Здесь рядом, за углом, около аптеки. Пусть это будет ваше первое задание. Должны же мы посмотреть, каковы вы в деле, прежде чем отправлять на серьёзное дело. Каламбур, ха-ха! То есть если бы они у нас случались, конечно, серьёзные дела… По крайней мере, при мне, — довольно жёстко добавил шеф, догадавшись, что я подслушиваю. — Так, вы что застряли в дверях, сержант? Идите-идите, служба ждать не будет!

Я вздохнул, поймал подброшенные капралом ключи и вышел. Патрульная машина стояла за углом, с другой стороны площади, Чунгачмунка я перехватывать не собирался. Да и о чём мне с ним говорить? Подбадривать его, давать советы и всячески поощрять исправно нести службу в полицейском отделении Мокрых Псов у меня не было ни малейшего желания.

Я сел в машину, достал карту (ещё не все окрестности Мокрых Псов были мною изучены) и нашёл нужный мне населённый пункт Подол Мачехи, где и произошёл несчастный случай… Нет, сыскная интуиция, которая практически ни разу меня не подводила, в полный голос вопила, что это преступление! Я неторопливо завёл мотор и выехал на срочный вызов. Итак, кто кого, мой дорогой комиссар? Вы считаете, что разумнее закрывать глаза на проблемы, но я докажу, что закон превыше всего!

Подол Мачехи оказался небольшим коттеджным посёлком с преимущественно невысокими, одно-, двухэтажными домиками, разбросанными на двух улицах. Я уточнил дорогу в небольшой бакалейной лавке и через пять минут остановил машину у нужного дома. Это был крепкий особнячок с розовыми колоннами, кружевными подоконничками, ажурной красной черепицей на остроконечной крыше и с идеальным палисадником, ограниченным свежеокрашенным штакетником. Настоящий пряничный домик, в старых сказках в таких обычно живут добрые ведьмы. Правда, добрые они до тех пор, пока их что-то не устроит в поведении невинной падчерицы. После этого они становятся настоящими фуриями, а девушки после этого выживают крайне редко…

Я прошёл по аккуратно выложенной брусчаткой дорожке и позвонил в дверной звонок. Никто не ответил. Ну, собственно, было бы странно ждать ответа, но так положено по уставу. Я обошёл весь дом, пройдя между ровно подстриженными кустами бузины, и вошёл во двор, где росли такие же кусты, был разбит милый огородик, ухоженный цветник и меня уже ждали.

Кто ждал? Холодный труп и некий тип ужасного вида. Представьте себе пожилого, некупированного чёрта, один глаз у него был стеклянный, другой злобно сверкал из-под косматых бровей. И без того крайне непривлекательное лицо его уродовал глубокий, застарелый шрам через всю щёку. На голове серый валяный колпак, из-под которого во все стороны торчали спутанные волосы грязного пшеничного оттенка с проседью. Одет в безрукавку из овчины и мятые джинсы, художественно перемазанные краской, кисти рук в наколках. Он теребил мясистый нос с бородавкой на левой ноздре и заметно волновался. Прошу простить, но на труп пожилой женщины я обратил внимание уже во вторую очередь…

— Это вы звонили в полицию? — спросил я и, не дожидаясь ответа, присел на корточки, осматривая тело и место преступления.

На первый взгляд, несомненно, мы имели дело с обычным несчастным случаем. Из спины жертвы торчали большие садовые ножницы, на которых тело, собственно, и лежало, вернее, зависло в полуупавшей неприглядной позе. Рядом большие грабли и перевёрнутое пластиковое ведро. На лице женщины застыло злобное выражение, широко раскрытые глаза сверкали матовым блеском, брови были сдвинуты, рот раскрыт в немом крике, на лбу удлинённый синяк по горизонтали. Меня передёрнуло. Я прикрыл ей веки и повернулся к мужчине.

— Да, я, м-месье. Я м-местный староста, э-э… мм… Жюбер Зазнобр, — не дожидаясь моего вопроса, торопливо представился он, слегка заикаясь от волнения.

Хорошо, хотя бы понятно, с кем имею дело…

Мне с трудом удалось оторвать взгляд от натёкшей на землю крови и определиться, что тут можно отметить подозрительного. Ну, тщательно подстриженная газонная трава была примята. Кругом всё истоптано. Я посмотрел на ноги старосты. Он был обут в большие грязные башмаки. Господин Зазнобр смущённо отступил на шаг назад. Рифлёная подошва, носки косолапят внутрь, то есть отпечатки весьма выразительные. После осмотра обязательных пятнадцати метров вокруг трупа других следов, кроме его и мёртвой хозяйки дома (на ней были деревянные сабо для садовых работ), ну и своих собственных, мне обнаружить не удалось.

Я быстро сделал несколько кадров старым цифровым фотоаппаратом «Зенит» импортного производства, который взял в участке. Староста, смущённо сопя, топтался за моей спиной.

— Как вы её обнаружили? Прибежали на крик? — Я поднял на него строгий взгляд.

— Нет, никакого крика я не слыхал. Я зашёл за денежным пожертвованием на благоустройство фонтана, там надо обновить чугунную ограду. — Он успокоился и заговорил ровно. — Позвонил в парадную дверь, мне долго не отвечали, я подумал, что она опять ухаживает за своими флоксами, старуха могла целыми днями над ними трястись. Ну, обошёл дом, да вот тут и увидел её такую, лежащую с крантами. Ну, тут же вам и позвонил, но сам ничего не трогал, с-соображаю небось…

— Почему ножницы лежали в ведре остриём вверх?

— Не знаю, конечно, это неумно и опасно, но мало ли как бросили. Вот и грабли лежат остриём вверх. Кто-то же вечно их так оставляет.

— Погибшая жила одна? — переводя тему, спросил я.

— Нет, с падчерицей. Но два дня назад погнала девчушку из дома под зад коленом. Кажется, полдеревни слышало, как они скандалили.

Похоже, что здесь не только с виду, но и в реальности всё как в старой сказке.

— Можно об этом поподробней? — Я выпрямился, отряхнул коленки и стряхнул пыль с ладоней.

— А чё ж не можно, — пожал плечами староста. — Мадам де Грие ругалась, что девка по саду не помогает, гуляет допоздна с шантрапой всякой, домой ночевать не приходит. Ну, сами знаете, сердце материнское, в смысле мачехинское, тоже не камень. Хотя в ироническом смысле, если вы меня понимаете.

— А где сейчас эта девушка? Кстати, как её зовут? — Я всё быстро фиксировал в блокноте.

— Белоснежкой. А что тут удивительного? У нас всех падчериц только так и зовут.

— Ну, ну. — Я снова опустил глаза в блокнот, делая пометку уточнить имя девушки.

Конечно, тут было ещё несколько подозрительных моментов, но к ним вернёмся позже. Итак, что можно сказать обо всём с ходу? Значит, так, предположительно хозяйка дома наступает вот на эти грабли. Грабли, естественно, бьют её в лоб, отсюда синяк. Возможно, она опрокидывается назад и падает на садовые ножницы, торчащие из ведра для подручного садового инвентаря лезвием вверх среди лопаточек, грабелек и перчаток. Таким образом, пожилая женщина получает смертельный удар в спину или, как принято писать в протоколах, «рану, несовместимую с жизнью». Увы, бывает…