— Как можно в наше время так относиться к жизни, тем более в твоем возрасте?

— Алекс, я же незаконнорожденная, а это обстоятельство всегда омрачает будущее. Наверное, ты думаешь, что я ханжа, но по-другому я не могу.

— После того, что сегодня произошло между нами, я вряд ли смогу назвать тебя ханжой. — Алекс наконец улыбнулся. — Где же ты выучилась всем этим штучкам?

— Штучкам?

— Ну всяким там «руки к стене» и прочее.

— А, это… — Дейзи почувствовала, что неудержимо краснеет. — Я читала несколько грязных книжонок.

— Ты просто молодец.

Дейзи внезапно нахмурилась, уловив в его голосе едва заметную иронию.

— Тебе не понравилось? Я открыта для разумной конструктивной критики. Я должна всему научиться, и ты просто обязан сказать мне правду.

— Мне все очень понравилось.

— Может быть, для тебя все это было не слишком изобретательно. — Она вдруг вспомнила о кнутах. — Если говорить честно, то на большее я, видимо, не способна. И, как ты понимаешь, я не слишком-то жажду испытывать физическую боль.

Он озадаченно посмотрел на Дейзи и усмехнулся.

— Кажется, кнуты задели тебя за живое?

— Мне трудно не думать о них, если они лежат под кроватью.

— Мне будет очень трудно поверить, что могут существовать склонные к разврату дамы с весьма строгой моралью.

— Я не сказала, что склонна к разврату, я просто попыталась вести себя так, чтобы мы лучше поняли друг друга. А что касается моей строгой морали… Знаешь, незадолго до смерти у моей матери были любовники моложе тебя. Я их ненавидела.

Алекс поднялся.

— Почему ты с самого начала не сказала мне, что ты девственница?

— От этого что-нибудь бы изменилось?

— Не знаю. Возможно, что и изменилось бы. Я не вел бы себя столь жестоко.

У Дейзи расширились глаза.

— Так ты был нарочно жесток?

Упрямые складки вокруг рта Алекса немного разгладились. Он присел рядом с Дейзи и нежно провел пальцем по ее губам:

— Что же мне с тобой делать?

— Я знаю, что, но боюсь, моя идея тебе не понравится.

— Говори.

— Мы можем — я, правда, не знаю, сколько времени ты восстанавливаешься — но, если ты…

— Ты пытаешься сказать мне, что хочешь еще?

— Да, пожалуйста.

Он улыбнулся, но вид у него был несколько встревоженный.

— Хорошо, радость моя. Действительно, мне кажется, что после стольких лет воздержания ты должна наверстать упущенное.

Она раскрыла губы, ожидая страстного поцелуя, но Алекс сдернул с нее простыню и заявил, что не станет ничего делать, пока не убедится, что с Дейзи все в порядке. Не обращая внимания на ее протесты, он раздел ее догола, сбросил с себя джинсы и ринулся в постель. Дождь гулко барабанил по железной крыше трейлера, и, когда они закончили, Дейзи впервые за несколько месяцев уснула глубоким целительным сном.

На следующее утро, едва они выехали с прежней стоянки, как Алекс начал пилить Дейзи. И все потому, что он упустил одну маленькую деталь. Это она виновата — отвлекла его своим очарованием.

— Как я мог! Боже, какой осел! Воистину я заслужил, чтобы жениться именно на тебе. Как я мог подумать, что это ты сделала правильно, если ты за всю свою жизнь не сделала ничего путного.

После нежного волшебства прошедшей ночи его нападки были для Дейзи болезненными вдвойне. Когда они впервые встретились, его гнев был ледяным, но теперь, казалось, предохранительный клапан сорвался.

— Ты не могла довести до конца свои объяснения? — бесновался он. — Ну конечно же, нет. Для тебя это было бы слишком логично.

Дейзи моргала глазами и ругала себя за то, что не способна накричать в ответ.

— Когда ты начала рассказывать о противозачаточных таблетках, которые ты якобы принимала, почему не сказала, что не принимаешь их в течение последнего месяца? Ведь ты можешь забеременеть, черт бы тебя побрал! Почему ты не сказала, Дейзи?

Чтобы не расплакаться, она вонзила ногти в ладони, проклиная себя за то, что позволяет обходиться с собой подобным образом.

— Отвечай сейчас же!

Возникший в горле ком мешал говорить.

— Я б-была с-слишком охвачена страстью.

Алекс обмяк. Перестав, давить на акселератор, он воззрился на Дейзи и сердито спросил:

— Ты плачешь?

Вскинув подбородок, она отрицательно покачала головой, хотя слезы текли по щекам. Она ненавидела себя за то, что плачет у него на глазах. Ну почему она никогда не может удержать эти проклятые слезы?

Алекс притормозил. Тон его смягчился.

— Прости меня, Дейзи. — Посмотрев в боковое зеркало, Алекс свернул к обочине.

— Не смей останавливаться, — вскрикнула она.

Взвизгнули тормоза, шины зашуршали по гравию, и Алекс остановил машину, не обращая внимания на протесты жены. Он протянул руку к Дейзи, но она живо отпрянула.

— Я не нытик! — возмутилась она, сердито вытирая с лица непрошеные слезы.

— Я этого не говорил.

— Но ты так подумал. Я не виновата, что из меня так легко текут слезы. Я плачу, но это ровным счетом ничего не значит. Я не собираюсь шантажировать тебя своими слезами. Я хочу, чтобы ты извинился, потому что ты ведешь себя, как чурбан, а не потому что я плачу и заставляю тебя почувствовать себя виноватым.

— Я действительно веду себя как чурбан.

— Я никогда не могу сдержать слез, слишком эмоциональна. Вид новорожденного, реклама сотового телефона, песенка в стиле кантри — я смотрю или слышу это и в следующий момент…

— Дейзи, я и так извиняюсь изо всех сил. Можешь плакать сколько тебе угодно, только ничего не говори, ладно?

Она шмыгнула носом и полезла в сумочку за платком.

— Ладно.

— Я не имел права на тебя кричать. Просто я страшно разозлился на себя, а накричал на тебя. Я так набросился на тебя вчера, что у тебя не осталось времени на объяснения. Это моя вина. Я никогда в жизни не поступал столь безответственно, не знаю, почему я вчера потерял над собой контроль. Наверное, я… — Он заколебался.

Дейзи вытерла нос.

— Был охвачен страстью?

Алекс улыбнулся.

— Кажется, это такая же подходящая причина, как и любая другая. Но, Дейзи, если ты забеременела из-за моей глупости…

Страх, который она уловила в его голосе, чуть было снова не заставил ее расплакаться. Вместо этого она шумно высморкалась.

— Уверена, что я не забеременею. Сейчас не время.