по всему, суровые мужчины, облаченные в форменные армейские архалуки[42], не особенно огорчились моему опозданию.

По давно устоявшейся традиции в длительные поездки по княжеству все члены правящего рода отправлялись не из терема, где располагался наш личный портал, но с центрального портального вокзала столицы. В эту поездку я тоже не собиралась ничего менять. Однако воины, выбранные братом в качестве моих сопровождающих, кажется получили строгие инструкции и собирались неукоснительно их соблюдать. Первой неожиданностью для меня стало требование Умира ехать по городу на его личном самобеге[43]. Откровенно говоря, я недолюбливала новомодную игрушку, от которой братец был без ума и которой во всем княжестве до следующего года мог похвастаться только он, поскольку данный механизм пока был выпущен в единственном экземпляре. На поток производство самобегов собирались поставить на одной из принадлежащих княжеству мастерских маго-технических новинок к концу травена, а очередь на покупку выстроилась длиной до самой границы с империей. И это, несмотря на то, что цена ощутимо кусалась.

В общем садиться в просторное замкнутое нутро экспериментальной разработки я ни капельки не рвалась. Да и скорость самобег набирал приличную, хоть внутри она слабо ощущалась. Моего мнения, впрочем, никто спрашивать не стал. В салон самобега в сопровождении Цаны втиснули учтиво-непреклонно. По улицам Изборска кортеж кметей на адымнарах, окружающий зеленого с позолоченным гербом на обеих дверцах механического монстра, пронесся столь стремительно, что по пути я едва успела познакомиться с алпаутом[44]. Седовласый старшина, просочившийся за мной в нутро самобега и взявший на себя управление, назвался Руславом, на вопросы мои отвечал по-воински скупо, но тем не менее показался далеко не таким суровым, каким пытался выглядеть.

Самобег остановился у подножия лестницы, ведущей к главному входу столичного портального вокзала. В детстве я считала его самым оживленным и многолюдным местом в родном городе и наслаждалась каждый раз, когда попадала в его просторные залы вместе с отцом. Мне казалось, в этих украшенных росписью и резьбой стенах я слышу пульс всего Изборска, ритмичное биение огромного сердца всего княжества.

Под высокой крышей портального вокзала сходились и расходились разумные всех рас, приезжие и уезжающие, ждущие встречи и прощающиеся. Я искренне обожала суету и какофонию этого места: голоса взрослых и детей, их громкий смех и тихие слезы, крики на всех языках нашего мира. Здесь переплетались судьбы и пересекались жизненные пути и тех, кто только собирался отправиться в свое путешествие за новыми приключениями, и тех, кто устал от чужбины и решил вернуться домой. Каждый вошедший под своды портального вокзала, через множество эмоций и чувств делился со мной своей неповторимой историей.

Прикасаясь к накалу чужих страстей, я начинала чувствовать себя песчинкой — частью огромного мира, в котором существует бесконечное множество путей. Вот и сейчас… стоило перешагнуть порог высоких двустворчатых дверей, как место, время и пространство потеряли свое значение, словно я осталась один на один с целой вселенной.

Двое служащих вокзала выбрали место назначения во внутренней портальной сети княжества и активировали арку достаточно быстро. А вот адымнаров и весь мой упакованный багаж пришлось подождать. Центральный вокзал столицы считался пассажирским и грузовые перевозки, в число которых входило и перемещение верховых животных, карет и фургонов, перенесли в складской район Изборска ближе к порту. Для кортежа с гербом правящего рода служащие вокзала сделали исключение — оседланных ящеров провели через служебный вход прямо к активированному для нас порталу, а вот карету и фургон, с упакованным багажом, двое возничих в компании конюха должны были провести через грузовой портал пару часов спустя.

Нельзя сказать, что я часто путешествовала с подобной помпой. Скорее наоборот — для визитов к матушке я пользовалась личным княжеским порталом, не покидая территорию терема. Так же поступал и братец во время дружеских визитов к главам других государств. Для перемещения в Лутаву я пользовалась порт-ключом, настроенном на вокзал в одноименном городке, выросшем вокруг учебного заведения. Обратно же с учебы возвращалась в столицу под личиной. Это была единственная возможность беспрепятственно погулять по городским улочкам от привокзальной площади до терема, на территорию которого я попадала через министерское крыло, открытое для всех граждан княжества.

Наконец, ездовые ящеры, понукаемые двумя кметями, прошли через мерцающую пелену. Следом за ними в портал шагнула Цана с небольшим саквояжем. А уж после челядинки в плотном кольце охраны преодолела переход и я. Шаг спустя я вышагнула на другой стороне в окружении двойной звезды ратников и недоуменно огляделась, не наблюдая поблизости ни одного встречающего.

Глава 15

Входя в отцовский дом в чужом облике в четвертый раз за все последние тридцать лет, я не чувствовал ни опаски разоблачения, ни смущения за свой обман, ни всего остального букета эмоций, которые накрыли меня во время первой попытки и частично даже во второй. Приелось.

Входная дверь, приподнятая над уровнем земли почти на десяток ступеней, располагалась под нависающем над ней длинным козырьком, край которого доходил почти до самой калитки. Первую входную дверь заменяла ажурная декоративная решетка, открывающаяся наружу. А за ней в глубине коридора располагалась вторая — вполне обычная, деревянная, обклеенная поверх высушенными тонкими стеблями молодого бамбука.

Миновав эту преграду, я на мгновение замешкался, словно бы с интересом разглядывая полукруглую комнату-прихожую с тремя дверьми в изогнутой ее части. Этой задержке хватило мне, чтобы вдохнуть как можно глубже воздуха этого дома, такого знакомого, родного. Уж я-то знал, дверь налево вела в подвальные помещения, направо к довольно крутой каменной лестнице наверх, а прямо — мимо поворота к кухне в ту часть дома, где проживала челядь, и по длинному коридору выводила во внутренний двор со стеклянным куполом.

Стена за моей спиной представляла собой разноцветный расписной витраж, сложенный из окошек-крохотулек — каждое размером с ладонь — и обрамленных каменным кружевом. Одна из отправленных встречать гостя горничных терпеливо, но с некоторым скрытым превосходством, ожидала пока я оглядывался по сторонам и степенно повела меня в сторону квадратного закутка за винтовой лестницей, в котором располагался подъемник. Мы вышли на четвертом этаже, все помещения которого (от столовой до спален с отдельными купальнями) открывали для важных гостей, а я поймал себя на том, что едва сохраняю видимость спокойствия. Внутри все бурлило, почти клокотало от предвкушения. Сейчас — вот прямо сейчас! — я увижу свою семью: матушку, отца, сестер.

Прислужница повернула ручку двери, слегка толкая вперед двойные створки и отступила с моего пути куда-то вбок. Я шагнул вперед, даже не