– Все готово, больше мы уже ничего сделать не можем, – доложил главнокомандующему полковник Смоленс. – Не знаю, сработает ли. Наверняка кто-то из местных на стороне арнгендцев.

– Если Титус все сделал правильно, а он всегда все делает правильно, они услышат столько противоречивых новостей, что уже ни во что не поверят. Особенно в то, что мы будем сражаться, когда у нас осталось так мало людей.

Те, кто должен был подготовить наживку, отправились вперед – навстречу предводителям арнгендской армии.

– Титус, у тебя есть какие-нибудь неотложные занятия? Я хочу поговорить о пушечной мануфактуре.

Услышав эти слова, несколько офицеров с удивлением посмотрели на Хекта, но потом лишь пожали плечами и вернулись к своей работе. Главнокомандующий часто так делал – в самые напряженные моменты обращался к не связанным с основными событиями делам.

– Хочешь устроить себе передышку? – спросил Хект Титуса Консента.

Титус выглядел уставшим. Хект заметил, что на висках у него начала пробиваться седина, а на макушке волосы и вовсе поредели.

– Конечно, хочу. Но вернемся к делам. Вы хотели узнать, как делают железо. Я все выяснил.

– Тогда давай по-быстрому. У нас через час война начнется.

Хект не припоминал, чтобы когда-нибудь он интересовался у Титуса тем, как делают железо.

– Нынче для фальконетов предпочитают использовать железо, потому что орудия не так быстро приходят в негодность, если в них заряжают больше огненного порошка. Но изготавливать их трудно. Только Крулик и Снейгон выучились отливать и охлаждать железо должным образом.

– А значит, выучатся и все те, с кем они захотели поделиться доходами.

Титус нахмурился. Он хоть и обратился в чалдарянскую веру, но все еще не терпел подобных избитых замечаний о дэвах.

– Возможно. Но послушайте: чтобы отливать железные пушки хоть в сколько-нибудь значительном количестве, понадобится крупное производство.

Хект уселся и хорошенько сосредоточился.

– Продолжай.

– Для начала, рядом с таким производством должен быть лес. Нужны твердые породы древесины. Просто удивительно, сколько дуба требуется, чтобы получился уголь, пригодный для плавки металла. А чтобы расплавить всего двадцать пять фунтов того, что они называют ковким железом, угля нужно почти двести кубических ярдов. Легкий железный фальконет весит почти сотню фунтов. Поэтому требуется невероятное количество угля. Да еще сколько работы. Точные цифры узнать не удалось, но из записей Крулика и Снейгона понятно: нужно трудиться сотню, а может даже, и тысячу часов, чтобы изготовить одно железное орудие. Возьмем, к примеру, простой железный меч обычной сложности и твердости: если использовать уже расплавленное ковкое железо, нужно около двух тысяч фунтов угля, и еще около двух сотен часов придется махать в кузнице молотом.

Хекту никогда раньше в голову не приходило интересоваться, как изготовляют орудия его ремесла.

– На «Мануфактуре Крулика и Снейгона» и мечи делают?

– Там делают почти любое оружие. Вероятно, у каждого в этом войске есть какая-то их вещь. Боюсь, взрыв в Броте стал для них своего рода благословением. Раньше они были ограничены местоположением: нужно было доставлять на мануфактуру железо и уголь, а поблизости от вечного города нет ни одного более-менее большого леса.

– Понимаю. И теперь они смогут устанавливать более выгодные цены. – Хект с Титусом усмехнулись. – Или общую прибыль увеличат.

– Да, – кивнул Консент и продолжал, словно бы размышляя вслух: – Уголь также нужен для изготовления огненного порошка.

– И что же?

– Я только что сообразил! Обдумывал, где именно леса с твердыми породами дерева соседствуют с залежами железной руды. Таких мест предостаточно. Но если поблизости должны быть еще и ресурсы, необходимые для изготовления огненного порошка, круг значительно сужается.

– Артесипея. Там располагаются крупнейшие залежи природной селитры. А еще железа и меди. А еще серные ямы, хоть сера и не лучшего качества. И леса мы там видели.

– Мы видели вечнозеленые леса, это мягкая древесина. Но в восточной части острова, ниже уровня гор, должны произрастать и твердые породы. И от южного побережья Родного моря оттуда недалеко. А там, в бывшей имперской провинции Фарегония, находятся шахты, вот уже две тысячи лет производящие первоклассную серу.

– Думаешь, они перенесут все на Артесипею?

– Я бы так и сделал. Ведь имеется и еще одно преимущество, возможно даже более важное.

– Какое же?

– Остров не входит в патриаршие владения. Сейчас там правит король Питер Навайский. Ни патриарх, ни патриарший главнокомандующий там никому не указ.

– Понимаю. Будем держать ушки на макушке. Не бросай это дело. Посвяти ему свои многочисленные свободные часы.

– Ага. Я тут попросил квартирмейстера раздобыть мне метлу: как только станет нечего делать, двор мести начну.

– Титус, хочешь верь, а хочешь не верь, я знаю, каково тебе приходится. Я тут думаю, что, возможно, обрадуюсь, когда вылечу со службы.

– Возможно. И будете радоваться еще минут пять.

– Да.

Вискесментские советники заявили приближавшемуся войску арнгендцев, что город не станет противиться: пусть пройдут через него, пересекут мосты и шагают себе дальше в Коннек – только чтобы по дороге руки не распускали. Участники священного похода согласились, хотя и знали, что не смогут сдержать приставших к армии гролсачцев и самых фанатичных членов Конгрегации, которые ненавидели Вискесмент за потакание мейсальской ереси.

Советники потребовали, чтобы оружейные мастера и квартирмейстеры на время следования арнгендцев через Вискесмент забрали оружие у рядовых, гролсачцев и всех тех, кто шел за войском.

Арнгендская знать охотно согласилась. Церковники из Конгрегации, разумеется, встретили требование советников в штыки.

Главнокомандующий, потеряв терпение, отправил советникам послание, в котором велел поскорее покончить с переговорами.

В конце концов захватчикам предоставили право пройти по одной широкой мощеной улице к мосту Пурелайс. Улица эта прозывалась Могильной. Пурелайс был самым широким и длинным из всех трех вискесментских мостов.

Прилегавшие к Могильной улице переулки, как вскоре убедились арнгендцы, были забаррикадированы телегами и мебелью, там дежурило местное ополчение. Выказываемое горожанами недоверие подчеркивало извечное подозрительное отношение южан к своим северным соседям.

Пурелайс назвали в честь императора, который приказал его выстроить. Мост высокой дугой выгибался над Дешаром, чтобы проходящим внизу судам не приходилось убирать мачты. Впрочем, в теперешние времена немногие корабли ходили на одних лишь парусах.

С восточного конца моста из-за вздыбившейся горбом центральной арки не было видно западного. А западный конец был забаррикадирован. Среди баррикад стояли восемнадцать фальконетов, заряженных мелкими камнями. Пушкарями и несколькими отрядами лучников и копейщиков командовали Бюль Смоленс и Кейт Рук.