и менее благоприятные, вроде чистки уборных, были равномерно распределены между всеми. После этого, когда звонил колокол, ученики мчались в трапезную на завтрак, состоявший из рисовой каши, овощного рагу и нескольких блюд из тофу. Лань удалось разговорить кухарку Тауб, жизнерадостную женщину с пухлым лицом, чей сын Чуэ тоже был учеником. Между дополнительными порциями тофу и супа из красной фасоли Тауб рассказала Лань о том, как из-за элантийского восстания она бежала из своей деревни, расположенной на юго-западе, пока случайно не встретила мастера Железных Кулаков. Он-то и доставил ее с сыном на Край Небес.

Лань нашла занятия такими же увлекательными, как и мастеров, которые их преподавали. Например, Нур, мастер Искусств Света, добрый, худощавый мужчина, который двигался подобно речным потокам. На первом уроке он попросил Лань потренироваться в направлении ци к определенным частям тела, пока другие ученики прыгали с невероятной высоты и взбирались по стенам. Цао, мастер Стрельбы Из Лука, вручил Лань корзинку с красными финиками и попросил подбросить один в воздух. Она не успела даже моргнуть, когда стрела мастера пронзила сердцевину фрукта.

И это с закрытыми глазами!

Ипфонг, мастер Железных Кулаков, был румяным мужчиной с торсом тверже валунов. Железными Кулаками, как узнала Лань, называли особый стиль боевых искусств. Когда-то Ипфонг преподавал в Школе Вечной Весны, которая специализировалась на всевозможных боевых искусствах. Из всех мастеров и учеников он был единственным выжившим. На первом занятии он заставил Лань выполнить множество силовых упражнений. Обливаясь потом в попытке отжаться, балансируя на двух пальцах, девушка наблюдала, как другие ученики практикуются в спарринге и аккуратными летящими ударами снимают головы с плеч деревянным манекенам.

Ешин Норо Улара, мастер Мечей, была безжалостна. Похоже, она затаила обиду и пыталась наказать Лань за ее проступки в тот день, в Зале Ста Исцелений. На первом уроке, не дав каких-либо инструкций или объяснений, она устроила поединок на деревянных палках между Лань и Дилаей. Дочь мастера не пыталась скрыть мстительного удовольствия от каждого удара, который наносила Лань.

Последняя же, в свою очередь, не сумела даже прикоснуться к противнице.

– Вам явно не везет, – сказал Шаньцзюнь, сочувственно скривившись, когда она, вся покрытая свежими синяками, уселась рядом с ним в трапезной. Ученик Целителя полез в плетеную сумку, которую всегда носил с собой, и Лань услышала, как в ней что-то позвякивает. – Хорошо, что я всегда прихожу подготовленным. Секундочку.

– Все знают, что Ешин Норо Дилая сделает все, чтобы завоевать расположение матери, – вставил Чуэ, занятый своей тарелкой рагу с тофу. – Она хочет заслужить меч Улары.

– Почему? – спросила Лань, вытягивая руку, когда Шаньцзюнь начал наносить на ее синяки едко пахнущие мази.

– Потому что речь идет о Соколином Когте, – мечтательно протянул Чуэ. – Каждый ученик Мечей знает, что это легендарное наследие клана Джошеновой Стали. К рукоятке из слоновой кости прилагается кольцо на большой палец. Такие Джошенцы обычно надевали на охоту. Предания гласят, что каждое поколение лидер клана Джошеновой Стали выбирает наследника из одного из восьми благородных домов.

Услышанное заинтересовало Лань.

– Клан? – повторила она, ставя на стол свою миску с рисовой кашей. – То есть один из Девяноста девяти?

– Да. А что?

Как и большинство хинов, Лань выросла, думая о кланах как о чем-то среднем между древней историей и мифом. Уж точно не как о реальных людях из плоти и крови, которые ходили, разговаривали и отличались колючим нравом.

– И много здесь таких, выходцев из кланов?

– Я, например, – воодушевленно ответил Чуэ. – Я потомок клана Муонг.

– Кланы начали ослабевать в конце Срединного царства, – добавил Шаньцзюнь, отодвигаясь, чтобы осмотреть работу, которую проделал с ее рукой. – В попытке утихомирить растущее беспокойство Императорского двора многие представители небольших кланов пытались подстроиться под культуру хин. Большинство хинов происходят из кланов, хотя с появлением Последнего царства каждый начал держать любую связь с кланами в секрете.

– О хинах стоит думать как об одном огромном клане, – вмешался Чуэ. – Только он разросся так быстро, что стал представителем народной и культурной принадлежности целого царства. Большинство династий, если не считать редкие исключения, были основаны императорами Хин.

– Другие кланы восстали против Императорского двора Хин? – уточнила Лань, и кажется, сказала что-то не то.

Выражение лица Шаньцзюня было спокойным, но вот лицо Чуэ вытянулось.

– Не все, – ответил он с обидой в голосе. – Народ Муонг всегда хотел придерживаться только собственной культуры и обычаев.

– Многие кланы разработали свои собственные направления практики, – сказал Шаньцзюнь. Он расправил рукав ее платья и начал убирать свои флаконы обратно в плетеную сумку. У Лань же сложилось отчетливое впечатление, что ученик Целителя намеренно избегает встречаться с ней взглядом. – Эти направления передавались по родословной. Так что некоторые кланы стали невероятно могущественными, чем напугали Императорский двор. Поэтому-то и появились ограничения как на практику, так и на сами кланы. Но Девяносто девять кланов все еще существовали… до конца Срединного царства, – сказал Шаньцзюнь, опустив глаза. Чуэ наклонился, прихлебывая свою кашу.

Впервые в жизни Лань не нашла, что сказать. Ребенком, на занятиях со своими наставниками, она изучила основы истории государства, а остальное обрывками уловила от старейшин и жителей деревни, горожан и посудомоек.

Теперь же ей казалось, что она изучает часть истории, которая каким-то образом исчезла из книг, была удалена из памяти народа. Девушка молчала до конца ужина.

Лань преуспела в печатях, которым ее научил монах Гьяшо в Комнате Водопада Мыслей. Мастер носил шелковую повязку на глазах, которые, как поговаривали другие ученики, были белыми как снег – знак того, что он был выходцем из клана. К какому бы клану он ни принадлежал, с раннего детства у этого мужчины была привычка тренироваться с завязанными глазами, чтобы повысить восприятие мира ци.

Пока другие ученики практиковали свои печати снаружи, Гьяшо провел Лань в зал, который был скорее коридором под открытым небом, чем комнатой. Между каменными колоннами развевались полупрозрачные газовые вуали, сквозь которые пробивался прохладный ветерок, шевеливший волосы Лань и золотые одежды мастера. Вокруг мягко мерцали расставленные по гладким каменным полам лампы в форме лотоса. За ними, из конца коридора, доносилось журчание водопада. Гья-шо научил Лань различать нити ци. Девушка схватывала на лету, потому что уже изучила основы во время путешествия с Цзэнем. Ци присутствовала абсолютно во всем: воде, воздухе, свете, камнях, почве, траве, коже, крови и даже, по словам Гьяшо, в метафизическом, то есть в эмоциях, мыслях и душе.

К концу часа, когда благовония, используемые для отсчета времени, сгорели, Лань попыталась призвать различные типы ци.

– Ты хорошо справилась, – ободряюще