С Волжанской он больше никогда не встречался и практически ничего не слышал о ней. Разве что узнал от Латария страшные подробности трагической и нелепой гибели ее брата. Его, детского врача, пришедшего по вызову к больному ребенку в коммунальную квартиру, зарезал один из жильцов, которому что-то померещилось в пьяной горячке. Голубев тогда отправил семье погибшего телеграмму с соболезнованиями, но на похороны не поехал – не сумел вырваться. К тому же с Александром они, в общем-то, не были близкими друзьями.

После смерти Сани его сестра, похоже, отдалилась от семьи Латария. Во всяком случае, в том доме о ней почти не упоминали, и Леонида это очень устраивало. Но сейчас, размышляя о Ксении, он все больше склонялся к мысли, что с ней обязательно надо встретиться. Во-первых, как сказал Жорка, она стала чуть ли не лучшим в стране специалистом по онкологическим заболеваниям. А во-вторых… Впрочем, нет никакого «во-вторых». Вполне достаточно «во-первых». Он расплатился и вышел из кафе.

– Знаешь, мне кажется, будет лучше, если ты не просто придешь к ней лечиться, но и расскажешь все, как есть, – заявило вдруг отражение, когда Леонид, вернувшись в свой номер, чистил зубы на ночь. Голубев чуть не поперхнулся зубной пастой.

– Прекрати читать мои мысли! – возмутился он.

Но отражение только подмигнуло в ответ:

– Не исключено, что ты прав.

– В чем именно?

– Когда думаешь, что Ксю с ее незаурядным умом, быть может, и смогла бы найти какой-то выход.

– Ты хочешь сказать…

– Я пока хочу сказать только то, что надо ее разыскать и сказать правду.

– Но это же бред полный! Как ты себе это представляешь? Является к ней молодой парень – моложе, чем я был тогда, между прочим! – и заявляет: Ксаня, я тот самый царь Леонид, который любил тебя двадцать лет назад! Да она меня в психушку сдаст!

– Ну, не так сразу, конечно… Нужно будет ее подготовить.

– И как я ее буду подготавливать, скажи на милость?

– А тебе не придется это делать.

– Интересное кино! А кто же сделает это за меня? Уж не ты ли?

– Не я. Ее собственное отражение.

– То есть, получается, ты можешь сейчас с ним поговорить и…

– Нет, прямо сейчас не могу. Для этого нам с ее отражением нужно будет встретиться в одном зеркале… ну, или любой другой гладкой поверхности. Мы ведь пока незнакомы. Помнишь, я тебе об этом рассказывал?

– То есть как это ты незнаком с Ксанькиным отражением? Мы же с ней сто раз были вместе перед всякими зеркалами!

– Да, но с тех пор все изменилось благодаря обмену и магии Глеба Серебряного. И мне необходимо познакомиться с ее отражением снова.

– Ну просто тайны Мадридского двора какие-то! – Леонид в сердцах отшвырнул зубную щетку.

– А что ты злишься? – ангельским тоном вопрошало отражение. – От тебя требуется всего-то ничего – просто секунду-другую постоять с Ксенией перед каким-нибудь зеркалом или витриной.

– И что будет потом?

– А потом ее собственное отражение начнет с ней разговаривать. Сначала через сны… И когда ты через некоторое время скажешь Ксении, что перед ней не Кирилл, а Леонид Голубев, для нее это уже не будет такой неожиданностью.

– Слушай, а что это ты вдруг так стараешься? – подозрительно спросил Голубев, закрывая кран.

Весь вид его отражения говорил о глубоком раскаянии.

– Я пытаюсь хоть как-то искупить свою вину перед тобой…

– Вот как? А если опять обманываешь? Почему я должен тебе верить?

– Ладно, хорошо, я буду с тобой предельно откровенен, – признался после некоторых раздумий собеседник. – Дело в том, что… Я верю в тебя. И практически не сомневаюсь, что тебе удастся победить Серебряного. С помощью Ксении. Я не знаю, как вы это сделаете, но могу поклясться, что такие люди, как вы, да еще вместе, обязательно добьются своего. А мы, отражения, готовы всячески помогать тебе в этом. Глеб Серебряный – наш злейший враг! Он внес смятение и хаос в наш чудесный мир… И этого никто не может ему простить. Особенно отражения тех, кого он обманул, отражения, которые не могут теперь успокоиться…

– И после моей смерти ты станешь одним из них? – догадался Леонид.

– Да, именно так, – неохотно согласился собеседник и тут же лукаво поинтересовался: – А ты, кстати, обратил внимание на то, что Ксения сохранила свою девичью фамилию? Хотя это, конечно, ровным счетом ни о чем не говорит… Возможно, она просто гордится своей принадлежностью к знаменитой врачебной династии.

Хорошо знакомый Голубеву домашний телефон – выходило, что Ксения все еще живет на Фрунзенской набережной – с половины девятого утра уже не отвечал. В девять он позвонил по служебному, но там ответили, что профессора Волжанской сегодня не будет, у нее лекции в институте. После некоторых колебаний Леонид решился набрать номер мобильного.

– Алло! – голос у нее за эти годы не изменился. У него даже дыхание перехватило от волнения, так живо вспомнились песни под гитару и страстные вскрики во время объятий… – Да? Перезвоните, вас совсем не слышно.

– Ксения Борисовна, мне дал ваш телефон Георгий Латария… – выдавил он из себя наконец.

– Да, я вас слушаю.

– Мне нужно встретиться с вами.

– Вам нужна консультация? Позвоните в регистратуру и скажите, что я просила записать вас на прием к доктору Индрупскому или доктору Барятинскому…

– Нет, меня это не устроит. Мне необходимо повидаться лично с вами.

– Гм… Простите, как вас зовут?

– Ле… То есть Кирилл. Кирилл Рощин.

– Кирилл, а почему вы хотите встретиться именно со мной?

– Я не могу сказать этого сейчас, по телефону. Но поверьте, это для меня очень и очень важно.

– Ну хорошо… Сейчас, одну минутку… Завтра я буду в клинике с утра. Восемь часов вас устроит? Ну и чудесно. Извините, у меня начинается лекция.

Он сидел напротив и смотрел на Ксению во все глаза. Перед ним была и она… и не она. За двадцать лет его бывшая возлюбленная превратилась из прелестной девушки в привлекательную женщину – немного располнела, что, впрочем, ее не испортило, стала более сдержанной в манерах и интонациях, в движениях появилась плавность. Рыжие волосы потемнели, вместо длинных русалочьих прядей ниже лопаток теперь была стильная стрижка, а джинсы и свободный свитер сменил элегантный деловой костюм. И все-таки это была она, та самая Ксю, которую он когда-то так сильно и преданно любил. Он узнал ее сразу, едва войдя в кабинет, и, наверное, точно так же узнал бы и в огромной толпе, среди тысяч фигур и лиц…

– Послушайте, Кирилл, вы так разглядываете меня, что мне даже неловко!

– Извините… Просто вы напомнили мне кое-кого. Женщину, которую я когда-то любил.