– Именно. Даже суперактивному человеку иногда полезно поговорить.

Руками, все еще выпачканными в саже, Лукреция раздвигает шторы и смотрит на Париж, сияющий тысячами огней.

– У меня есть знакомые, у которых есть знакомые, у которых есть очень серьезные знакомые, которые не побоятся напасть даже на семью Возняк.

– Это не то, что нам нужно.

– Я не люблю бесполезную болтовню. Что вы собираетесь делать, господин Хитрее-всех-на-свете?

– Для начала – успокоиться. Вернемся на исходную позицию. Нас хотят сбить со следа, но мы не должны поддаваться на провокации. Мы настигнем наших врагов, разгадав загадку смерти Дария.

Лукреция мрачно смотрит на Исидора.

– Теперь есть кое-что поважнее убийства Дария.

– Нет. Именно убийство Дария сейчас важнее всего. Как только мы раскроем эту тайну, нас станут считать защитниками Циклопа. Мы начали расследование, чтобы наказать его обидчиков. И тогда все, кто его любит и ценит, окажутся на нашей стороне.

Лукреция начинает понимать. Она молча слушает.

– Мы встанем на защиту Дария. Во имя его славы и таланта мы нападем на коварного брата, который предал память Циклопа и пытается очернить его имя, устраивая бесчеловечные поединки. Симпатии публики будут на нашей стороне.

Лукреция смотрит на Эйфелеву башню, на которой, вместо обычной подсветки, неожиданно вспыхивают цифры огромных электронных часов.

– А что, если Дарий знал об этих ночных турнирах? – говорит Лукреция.

– Вы шутите? Разумеется, он знал! Скорее всего, он и был вдохновителем этого «ПЗС», но, поскольку у него репутация ангела, мы его трогать не будем.

– Что же вы предлагаете?

– Мы, два честных журналиста, стремящихся докопаться до истины, расследуем обстоятельства смерти Циклопа. Когда мы заработаем славу «защитников Дария», мы сможем действовать, прикрываясь его именем, и выведем Тадеуша на чистую воду. Пресса и публика встанут на нашу сторону, и полиции останется просто кинуться по горячим следам. Тадеуш Возняк лишится политической поддержки. Он станет беззащитным, и мы сразимся с ним на равных.

Я не ослышалась?

— Вы сказали «мы»? Значит, вы будете мне помогать?

Да, да! Я не ослышалась!

Исидор садится, вдруг почувствовав усталость.

– Нет. Я просто так выразился. Я не хочу участвовать в расследовании. Я убежал вместе с вами, потому что вы привели к моему дому преступников, которые преследовали вас.

– Но ведь ваш дом затоплен…

– … что привело меня в такую ярость, что я стал агрессивен. Но эта ярость была направлена на вас, а не на них. Я сержусь только на тех, кого уважаю и кто меня разочаровал. На остальных я не обращаю внимания.

– Значит, я должна быть польщена?

– Я противник насилия, а не бык, который бросается на красную тряпку.

– Вы сами сказали, что все это связано с тайной убийства Дария. Только вернувшись на исходные рубежи и разгадав загадку…

Исидор мрачнеет.

– Вы грубо ворвались в мой мир. Если вы хотите, чтобы я вам помог, это нужно заслужить.

– Что я должна сделать?

– Сыграть в игру, правила которой вы сами установили.

Лукреция смотрит на него с удивлением.

Никогда не могла понять этого человека. Он совершенно непостижим. У него «другие» мозги.

— Три камешка?

– Конечно, три камешка.

– То есть вы хотите сказать, что после всего, что мы пережили, ваше решение зависит от игры в три камешка?

Исидор кивает.

– Вы сами это предложили, когда в первый раз пришли ко мне.

Маньяк мелочей, совершенно не замечающий крупных событий. Его волнуют детские, а не взрослые игры.

Он совершенно не похож на других, у него все устроено наоборот.

С ним нужно вести себя вопреки правилам логики.

Просто живой парадокс.

Журналисты садятся за письменный стол. Лукреция долго роется в его ящиках и наконец находит спичечный коробок.

В течение всей игры Исидор сосредоточен и невозмутим. Он словно забыл о том, что привело их в этот гостиничный номер.

– Четыре, – произносит он.

– Пять, – отвечает Лукреция.

Они раскрывают ладони. У нее три спички, у него – одна.

Это означает, что он выиграл первую партию.

Он выигрывает и вторую. Как обычно, без комментариев.

Она выигрывает третью партию.

И четвертую.

К последней партии у каждого остается по одной спичке.

Они вытягивают вперед руки и пристально смотрят друг другу в глаза.

– Одна, – говорит она.

– Ни одной, – отвечает он.

Лукреция открывает пустую ладонь.

Исидор даже не показывает, что у него в руке.

– Браво. Вы выиграли, Лукреция.

И быстро собирает спички.

Я победила! Господи, я выиграла у самого Исидора Катценберга в три камешка!

— Знаете, что я сделала? – говорит она. – Я последовала вашему совету. Я перестала думать, и каждый раз количество спичек было совершенно случайным. Я стала непредсказуемой!

Он кивает.

– Ну, так вы согласны участвовать в расследовании? С чего начинаем?

– Сейчас четыре часа утра. Предлагаю для начала поспать.

Она подходит к нему.

– Исидор, вы можете лечь вместе со мной на кровати.

– Я уже сказал, что буду спать на диване.

Это невероятно! Он что, не замечает меня? Не видит мою грудь, мои ягодицы? Я сейчас наверняка такая сексуальная – возбужденная, с обгоревшими распущенными волосами, в черном кожаном костюме, глаза сияют, как подсветка Эйфелевой башни… Черт побери, я – мечта любого мужчины, никто не смог бы устоять.

— Почему вы не хотите спать рядом со мной? Обещаю, мы ляжем у разных краев, и я до вас не дотронусь. Я даже не храплю.

– А я как раз храплю.

Она подходит ближе. Нежно касается его груди. Он отступает на шаг.

– Почему вы меня отталкиваете? Я вам не нравлюсь?

– Я уже говорил, разница в возрасте делает романтическую связь между нами просто… смешной.

Услышав эти слова, она морщится.

Он хотел сказал «похожей на инцест». Зачем он пытается запачкать одно из самых прекрасных моих воспоминаний? У меня их не так много.