отличная возможность поговорить о том, что было у нее на уме. В присутствии пажа она отправилась в Желтую гостиную, в которой ковер был накрыт полиэтиленовой пленкой и где ее ждала Лавиния Хоторн-Хопвуд со съемочной группой. За лето Лавиния слепила из глины бюст королевы на основе своих рисунков. В отличие от многих других портретистов, она не любила работать по фотографиям. “Образ теряется, – объяснила художница в их первую встречу. – Если я не могу запечатлеть его в моменте своей собственной рукой, то работа получается бездушной”.

Эта часть процесса всегда казалась королеве каким‑то чудом. Влажную глиняную скульптуру, слепленную вокруг металлического каркаса, каким‑то образом доставили из студии Лавинии в Суррее в Желтую гостиную Букингемского дворца. Теперь она стояла здесь на вращающемся гончарном круге, задрапированная влажным муслином[54]. Рядом, в коробке с бархатной обивкой, лежала тиара от Девушек Великобритании и Северной Ирландии[55], которую ей должен был помочь надеть придворный. Ее Величество выбрала ее для портрета, потому что она удивительным образом выглядела одновременно нежно и ослепительно. Ее любимая бабушка, королева Мария, подарила ей эту тиару на свадьбу, и с тех пор королева ее практически не снимала. В голове промелькнула мысль о том, что она относится к своим диадемам так, как многие другие женщины – к шляпкам или – что обожают женщины в наш прогрессивный век? – ну, наверное, к любимым сумочкам.

Лавиния о чем‑то болтала, а королева в это время надела бриллианты, быстренько осмотрела себя в зеркале и удобно устроилась в кресле. Затем художница осторожно открыла готовую работу, и королева не без восторга убедилась, что Лавиния вновь превзошла сама себя. Скульптура до мельчайших деталей копировала ее внешность, какой она была десять лет назад. Художнице действительно удалось передать даже блеск в глазах, и королева никак не могла понять, как возможно сотворить такое чудо из грубой глины.

Теперь, когда впереди была пара драгоценных часов, Лавиния принялась за работу непосредственно над скульптурой, периодически останавливаясь, чтобы сверить размеры с оригиналом из плоти и крови с помощью штангенциркуля, параллельно рассказывая всякие истории. Королева попросила, чтобы съемочная группа присутствовала только первый час, поэтому второй прошел более непринужденно. Они обсуждали Олимпийские игры, сад, скачки на четвертом канале. Королева сказала, что недавно посмотрела чрезвычайно увлекательную программу о подделках и копиях произведений искусства. (Она действительно видела эту передачу, только лет пять назад.)

– Я даже представить себе не могла, что подделок так много! Надеюсь, у меня в коллекции их нет.

Художница убрала прядь волос от лица измазанными в штукатурке руками.

– Не хочу вас расстраивать, но, скорее всего, есть. Такое на каждом шагу встречается. Почти в любой галерее найдется одна-две подделки, и владельцы даже не всегда знают, что это не оригинал. Естественно, они никогда в этом не признаются.

– Но как им это удается? – воскликнула королева. – В смысле, фальсификаторам. Ведь современные методы исследования картин с легкостью обнаружат подделку, правда? Я слышала, что специальные рентгеновские лучи позволяют проверить, из чего сделаны краски.

– Все верно, такой анализ называется масс-спектрометрия. Технологии действительно шагают в ногу со временем, так что теперь фальсификаторам приходится ужом виться.

– Ух ты! Правда?

Лавиния ответила не сразу. Она сосредоточенно воссоздавала изгиб носа королевы. Когда получившаяся линия ее устроила, художница сказала:

– Наука прогрессирует с каждым десятилетием. Но когда я училась на факультете искусств, нам профессора такие байки травили, что волосы дыбом встают, – до жути интересные! В семидесятые специалисты в основном проверяли подделку на глазок. Естественно, обращая внимание на материалы. То есть, напишешь портрет Боттичелли на холсте, и тебя сразу вычислят, ведь все знают, что портреты он писал на деревянных панелях. Или если по глупости используешь титановые белила, которые появились только в двадцатом веке. Но чаще всего обращали внимание на историю картины и “ощущение” от нее.

– Как интересно, – задумчиво произнесла королева. Она погрузилась в размышления, стараясь не замечать, как сильно чешется нос, и усилием воли заставляя руки расслабленно лежать на коленях. Та же самая королева Мария, подарившая ей тиару, научила ее, что настоящая леди не должна касаться своего носа на публике. А настоящая королева не должна выказывать своего нездорового увлечения преступлениями при посторонних людях. – Если бы вы захотели подделать картину в те времена, то как бы вы это сделали?

– Мэм, вы всерьез спрашиваете?

Королева взглянула на Лавинию и увидела, что она широко улыбается. Ее щеки и лоб были перепачканы мокрой глиной, а руки заняты лепкой лица. Она занималась работой, в которой сильнее всего были задействованы наметанный глаз и мышечная память, так что у нее была возможность хорошенько поразмыслить над вопросом королевы.

– Честно говоря, я частенько об этом задумывалась. По факту, это отличный способ сколотить себе состояние, если, конечно, не попасться и не оказаться в тюрьме. Впрочем, с большинством авторов подделок так и случалось. Но я втайне ими восхищалась, потому что они на самом деле были талантливыми художниками, мастерами своего дела. Дьявол кроется в деталях – их труднее всего подделать.

– Какие именно детали? Вы можете объяснить на примере, скажем, Рембрандта?

– Хорошо, давайте попробуем, – усмехнувшись, ответила Лавиния. – Фух, вот так задачка. Ну, для начала представим, что я гениальный копировщик. Речь идет о золотом веке барокко. Так что сперва надо раздобыть живописное полотно того периода. Это о-о-очень важно. Правильный холст, правильное плетение, правильное дерево, из которого сделан подрамник, – и даже гвозди. Затем нужно соскоблить масляную краску до самого грунта – так подготавливается холст. Он должен быть подлинным, поэтому я бы его оставила. Потом изучу, из чего состояли краски Рембрандта, и сделаю свои с таким же составом. Буду бесконечно тренироваться рисовать его методом и в его стилистике, пока не смогу повторить с закрытыми глазами. Но сама картина – только полдела. Надо еще подделать историю ее происхождения и владения, а это зачастую сложнее всего. Была ли она в коллекции? Тогда нужно подобрать правильный инвентарный номер, чтобы он соответствовал записи в инвентарной книге. Подделать картину из вашей коллекции, мэм, безумно сложно, потому что ее легко можно будет проверить по другим документам из архива. Часто обратная сторона картины важна не меньше лицевой. Есть ли на ней клеймо? Как крепится холст? В какой раме она была?

– Полагаю, если бы у вас был оригинал этой картины, то было бы проще ее подделать?

– Намного, – согласилась Лавиния.

– А если бы вам нужно было втайне перевезти картину, то как бы вы это сделали? Я однажды видела фильм, в котором мужчина