Я узнавала его с другой стороны и не переставала удивляться тому, насколько он был не похожим на того Андрея Олеговича, которого я знала, и тому, насколько он был умен.

Мне казалось, он знал абсолютно обо всем на свете, начиная от количества деталей в материнской плате компьютера и заканчивая тем, как размножаются морские коньки.

 ― … Ты вообще можешь себе такое представить? ― спросил он, ― одновременно забивая в навигаторе, куда можно заехать перекусить. ― Если говорить простым языком, то у морских коньков не мать вынашивает ребенка, а отец. Об этом я узнал в Австралии во время очередного дайвинг-сезона.

По пути в Москву он рассказывал, как плавал с китовыми акулами, как жил в диком племени в Африке, как поднимался на Эльбрус, как в Испании участвовал в забеге с быками.

Я слушала его с раскрытым ртом и одного не могла понять: у него что, как у кошки девять жизней? Иначе как вообще возможно побывать в стольких местах всего лишь за одну единственную жизнь?

А еще мне хотелось провалиться сквозь землю от собственной необразованности.

Половину городов, которые он перечислял, я бы смело могла принять за название ресторанов или брендов одежды.

Не стоило мне пропускать уроки географии в школе.

Когда он на вокзале грузил в багажник мою сумку, я заметила там коробки с вещами и не постеснялась спросить, для чего они там.

Его ответ был коротким, но ясным.

― В коробках остатки от моей прошлой жизни. Скорее всего, я больше не вернусь в Вологду.

Я помнила о его телефонном разговоре в кабинете информатики и догадывалась, о чем шла речь. Вероятно, его дама сердца все же предпочла остаться в Вологде, а он выбрал жизнь в столице.

После трех часов пути мы остановились в придорожном кафе и досыта набили свои желудки.

― Теперь главное доехать живыми до Москвы, ― посмеялся Андрей Олегович, отодвинув от себя пустую тарелку.

― Не переживайте, Андрей Олегович, я уверена, что гуляш был не из мяса бродячих кошек, ― хохотнула я, и снова поймала на себе подозрительный взгляд работницы кафе, которая подошла к нашему столику, чтобы забрать пустые тарелки.

― Тась, давай договоримся общаться на «ты», окей? ― шепнул Андрей Олегович и бросил на стол чаевые. ― Ну, кроме универа, разумеется, ― он покосился на отдаляющуюся от нас женщину. ― Иначе на нас странно смотрят.

«Переходим на „ты‟? Вау!» ― подумала про себя я и не сдержала улыбку.

К тому моменту я еще не совсем понимала, какие у него на меня были планы. Но чувствовала, что Андрей Олегович начинал мне чертовски нравиться. Он был взрослым, умным, красивым. Не знаю почему, но мне показалось, что парень, который был старше меня на восемь лет, не станет играть моими чувствами, как это делал Руслан, не будет бегать от юбки к юбке, как делают многие мои ровесники, не будет обманывать и вести какую-то двойную игру, и попросту не станет морочить мне голову.

Может, старик, наблюдавший за мной с небес, сжалился надо мной и наконец-то послал хорошего жениха? Если это так, то я согласна чаще ходить в церковь и перед сном читать «Отче наш», чтобы не разгневать его и не упустить свой шанс на счастье.

― Кем работают твои родители? ― спросил Андрей Олегович, выезжая на трассу.

― Отец управляет крупной строительной компанией. Мама работает продавцом.

― Давно они в разводе?

― Почти три года.

― Тебе было пятнадцать… ― горько усмехнулся он. ― Мои предки тоже развелись, когда мне было пятнадцать.

Переход на «ты», к которому я еще не могла привыкнуть, убрал какие-то невидимые барьеры, расширил границы для тем, на которые мы теперь могли говорить с ним честно и открыто.

 Он поведал мне, что компьютерные мозги достались ему от отца ― гения в области информатики и лауреата множества премий, а воля к свободе и тяга к путешествиям ― от матери. Она увлекалась фотографией и часто искала вдохновения в красивых местах.

― Тась, там, на заднем сиденье где-то должна быть бутылка минералки, можешь найти? ― спросил Андрей Олегович.

Я заметила, что он резко побледнел, и голос его вдруг стал каким-то вялым.

― Все в порядке? ― настороженно спросила я, и достала с сиденья воду.

― Что-то на желудке не очень… ― включив аварийку и сворачивая на обочину, ответил он. ― Кажется, ты накаркала: этот гуляш был явно из мяса кошек. Хорошо, что ты его не стала есть.

― У меня есть уголь. Хотите, дам?

Андрей Олегович взглянул на меня исподлобья и, откручивая крышку, помотал головой.

― Опять выкаешь?

― Ой, ― я улыбнулась и похлопала себя по губам.

― Давайте свой уголь. Совенкова. Семь штук. И практическую подготовьте. Раз уж на то пошло, ― сострил он.

* * *

К восьми вечера мы кое-как добрались до столицы. Андрею (теперь уже не Олеговичу) стало совсем плохо. Он был бледным и очень слабым. Мы несколько раз останавливались на трассе и выходили на улицу, чтобы подышать морозным  воздухом. Но ему становилось все хуже и хуже.

 В Переславле заехали в аптеку, ему насоветовали какое-то чудодейственное зелье и оно сработало. Андрею стало заметно лучше. Но вид у него все равно был не айс вплоть до моего дома.

Жаль, что у меня еще не было водительских прав. Иначе я бы могла сесть за руль и позволить ему отдохнуть на пассажирском кресле.

Поезд, на котором я должна была приехать, прибыл еще в четыре часа. Поэтому, чтобы папа не волновался и не отправился меня встречать, я отправила ему СМС, в котором нагло соврала, что сразу с вокзала проехала к подружке из универа, а домой позже доберусь на такси.

― Надеюсь, ты не станешь делиться с подружками о наших отношениях? ― спросил Андрей, остановив машину напротив ворот моего дома.

― Можешь не волноваться, ― заверила я. А сама тем временем транслировала в голове его вопрос.

«Отношениях? Он говорил об отношениях? То есть, он хочет сказать, что у нас с ним завязались… О, Боже!» ― по моему телу пробежал рой мурашек. И от счастья я неожиданно для себя поцеловала его в щеку.

Как только я зашла домой, папа с Катей тут же усадили меня за стол и начали расспрашивать о выходных, проведенных на родине. Я рассказала им все едва ли не поминутно, конечно же,