сформирована комиссия под председательством благочинного 1-й пехотной дивизии протоиерея Иоанна (Протопопова) для обсуждения вопросов практического служения в походных условиях. Была составлена опись церковных вещей и книг, необходимых в походное время, – всего 42 предмета весом 3 пуда 24 фунта и стоимостью 367 рублей 80 копеек. Список был не очень удачный: только сундук для упаковки вещей весил 24 фунта и стоил 5 рублей, а общий вес превышал три пуда. Определенные книги брать с собой в военный поход также представлялось нецелесообразным. Вместе с тем некоторые важные для проповедей книги и брошюры в список не включали. Например, не хватало брошюр и листков для проповедей. Как отмечал священник Александр (Горбацевич), «листки» были «миссионерского содержания», в то время как требовались «другие, например, о дозволенности убийства на войне, за веру, царя и Отечество и т. п.» Также нужны были материалы, «разъясняющие причины нынешней войны и вообще подходящего к моменту патриотического и героического содержания»[563].

Обсуждение затянулось. Сначала члены комиссии предлагали внести изменения в список вещей. Затем по распоряжению о. протопресвитера передали список на обсуждение благочинных гренадерских церквей в Москве, которые вполне согласились с мнением комиссии, но при этом заявили, что суждения по этому вопросу они не имели, так как со стороны военного начальства такого поручения им дано не было.

Пока список утверждался, умер И. А. Жевержеев, фабрика перешла к его сыну – Левкию. Меценат, коллекционер, один из организаторов музея театрального и музыкального искусства в Петербурге, он всецело отдавался любимому делу. Фабрика его интересовала значительно меньше. Тем не менее к началу войны казалось, что заготовленных фабрикой военно-походных церквей должно хватить для обеспечения нужд армии.

Объявления, регулярно помещавшиеся в «Вестнике военного духовенства», гласили, что «заготовлены в большом количестве по предложению духовного правления при протопресвитере военного и морского духовенства на случай экстренной надобности и немедленно высылаются военно-походные церкви для военных частей, отправляющихся в поход, с полным комплектом церковно-богослужебных предметов»[564].

В 1914 г. сундуки изготавливались «согласно параграфу 11 правил об укладке войсковых грузов издания 1908 г.»

Ранее И. А. Жевержеев неоднократно обращался в духовное правление и к о. протопресвитеру с запросами о том, какой образец следует использовать при изготовлении походных церквей, однако ответа не получил, поскольку новый образец, как уже указывалось, утвержден не был.

С 1915 г. походные церкви изготавливались «по табели», которая была утверждена 26 июля 1912 г. В 1915 г. монополия фабрики Жевержеева на изготовление походных церквей была нарушена – этим начала заниматься фабрика С. С. Мешкова, магазин которого находился в Москве на Никольской улице (в доме синодального ведомства). С 1916 г. реклама обеих фабрик помещалась рядом на последних страницах «Вестника военного духовенства». Включилась в это дело и фабрика А. В. Голосова, прежде производившая парчу.

На протяжении Первой мировой войны из казны не выделялось никаких средств для устройства походных церквей в полевых госпиталях и частях, формировавшихся в то время. Как следует из писем А. Горбацевича, практически все – иконки, крестики, брошюры, книги и листки для раздачи солдатам, а также походную церковь и все необходимые предметы – священник покупал сам. «Между тем в магазине походные церкви стоили около 425 руб., и не каждый священник мог ее приобрести. В итоге священнослужители устраивали походные церкви сами, кто как мог»[565]. Некоторые вещи, включенные в списки, заготовить было «положительно невозможно»[566], особенно в спешке или не имея опыта. Поэтому военные священники не всегда были подготовлены соответствующим образом. Еще хуже дело обстояло с мобилизованными из епархий, а их было большинство. Они вообще собирались кто как мог.

Некоторое количество походных церквей отправляли на фронт благотворители. На сооружение церквей и покупку необходимых для богослужения предметов собирали деньги солдаты и офицеры полков. Например, в 1915 г. «чины» лейб-гвардии Финляндского полка пожертвовали на сооружение храма 1950 рублей облигациями 5,5-процентного военного займа и наличными 225 рублей, а староста П. В. Корзинин на освящение церкви – 570 рублей.

Жертвовали на устройство церквей новобранцы, и, кстати, довольно помногу – до ста рублей[567]. Офицеры же собирали рублей по двести в среднем. Жертвовали на полковые храмы, церковную утварь и частные лица. Так, в походную церковь 62-го пехотного запасного полка поступили пожертвования от нижегородской купеческой вдовы А. М. Солиной – «облачения на престол и жертвенник, полное облачение для священника и диакона, воздухи, завеса к царским вратам, лампада серебряная, вызолоченная икона “Собор всех святых” в серебряной ризе, всего на сумму1500 рублей»[568]. Еще 50 рублей на украшение этой церкви пожертвовал ефрейтор означенного полка И. Болтинцев. В «Вестнике военного и морского духовенства» за 1916 г. сообщалось: «Для церкви пехотного Царскосельского полка ктитором церкви, прапорщиком П. И. Захаржевским сооружена церковь-палатка с необходимыми принадлежностями с затратой на это собственных средств 803 руб.»[569] Предводитель дворянства Царскосельского уезда А. В. Ратьков-Рожнов снабдил церковь комплектом серебряных богослужебных сосудов размером на 500 человек, а гофмейстер высочайшего двора Я. В. Ратьков-Рожнов с супругой заказали на свои средства полковую икону. Кстати, такие случаи коллективной благотворительности на сооружение одной церкви упоминаются достаточно часто.

Складные палатки и иконостасы отправляли на фронт различные благотворительные организации. Одной из таких организаций была «Церковная лепта» – отделение, учрежденное при Марфо-Мариинской обители милосердия для «снабжения беднейших храмов империи церковными облачениями»[570]. Для своих благотворительных целей в 1915 г. отделение получило право на церковный сбор пожертвований за всенощной 7 сентября и за литургией 8 сентября.

В апреле 1916 г. был организован Комитет по сооружению подвижных церквей в лазаретах, госпиталях г. Москвы и на фронте. К концу 1916 г. комитет смог отправить на фронт 50 походных церквей, полностью или частично укомплектованных. Кроме того, существовала Комиссия по удовлетворению религиозно-нравственных нужд в лазаретах, госпиталях, в командах выздоравливающих и пр. Дела обоих учреждений подлежали ведению преосвященнейшего Дмитрия, епископа Можайского.

Кроме того, полковые церкви и необходимые для богослужения предметы жертвовали лично высочайшие особы. Так, великой княгиней Елизаветой Федоровной в 1915 г. для Брест-Литовского крепостного района были пожертвованы переносной храм с иконостасом, престол и жертвенник с облачениями[571], в 1916 г. в церкви 9-й артиллерийской бригады были переданы походный иконостас, исполненный масляными красками, полное облачение священника, воздухи, парчовая пелена на аналой, запрестольное Евангелие, напрестольный бронзовый крест, кадило, парча для облачений на престол и жертвенник, трехсвечник на престол и кропило, в церковь 8-го драгунского Астраханского полка – 300 рублей[572]. В 1915 г. пожертвовала походную церковь 3-му гусарскому