— Нет, Диана, ты здесь не при чем.

Явно взвешивая, стоит ли меня посвящать в то, что его так беспокоило, он напряженно смотрел на меня, закусив губу в раздумье.

Эта картина совершенно неожиданно вырвала меня из реальности и унесла в мир тигриных фантазий…

Интересно, боль — это все, что может подарить этот острый белый клык, зажавший плоть губы? Почему-то я сомневалась в этом…И каковы же эти яркие губы на вкус? Сладкие, уверенно предположила я, не сводя с них застывшего взгляда, и неосознанно облизнула свои…

Предположительно сладкие губы понимающе улыбнулись…

— …Что? — вернулась я в библиотеку.

Но Кристоф не отозвался. Он неотрывно смотрел на меня, и я почувствовала, как внутри все до боли сжимается от желания. Его ноздри слегка дрогнули в ответ, и я вдруг интуитивно поняла, что он в курсе всех процессов, происходящих в моем теле…Вот черт!

— Так в чем дело? — поспешила я отвлечь его внимание.

— Дело… — автоматически повторил он, потом резко выдохнул и опустил взгляд, а когда поднял его, тревога вернулась, но улыбка, оставшаяся на лице, сделала это выражение легче.

— Дело, Диана, в бале…Ты уже много слышала о нем от Мойры, от Дженоба, слуг, …даже от подруг. И каждый сказал тебе часть правды, известную ему. Наверное, я тоже должен познакомить тебя со своей правдой.

Он помолчал и после паузы продолжил:

— Как ты уже знаешь, каждый год мы устраиваем прием для избранных гостей, и само слово «бал» сохранилось лишь как дань традициям. Большинство приглашаемых были определены мной в качестве постоянных участников этого события давным-давно. Для них это большая честь, люди же присутствуют, в основном, только в качестве прислуги…

— Ты хочешь сказать, я буду исключением?

Кристоф вздохнул, оперся о край стола, у которого мы стояли, и опустил голову. Полосы глубоких теней прорезали его лицо, придав еще больше сходства с диким хищником.

«Почему я раньше не видела, как он красив?» — теперь я постоянно задавала себе вопросы, на которые не могла найти ответов…

После нескольких мгновений, проведенных в раздумьях, он взглянул на меня.

— Ты не будешь исключением, Диана. И мне придется представить тебя, как… как…

Забавно. Чего я совершенно не ожидала, так это трудностей с произнесением этого слова у Кристофа. И решила ему помочь.

— Как любовницу, — я еле удержалась от насмешливой улыбки.

— Да, как любовницу, — он был все так же серьезен. — Но дело, конечно, не в этом. Завтра ты увидишь элиту моего мира. Все они отнюдь не просты. Между сильными личностями борьба за власть никогда не прекращается, она лишь на время замирает в точке достигнутого равновесия. Со мной рядом на этом балу давно никого не было, Диана, и твое появление — причина, достаточная, чтобы это равновесие нарушить. Но, скорее всего, это будет испытанием не для меня — бороться с ними придется тебе.

Тревожное напряжение снова переполняло Кристофа, и мне захотелось стереть эту тяжесть с его лица. Я выбрала самый легкий тон и произнесла:

— Какими бы ни были гости, это всего лишь бал!

— Это не просто бал, — он покачал головой, нахмурившись, расстроенный моим непониманием. — Некоторых из них я вижу раз в год — в этот день, и очень этому рад. Раньше я никого и ничего не боялся, Диана, но теперь… — и он нежно провел пальцами по моей щеке, вызвав бурю во всем теле, — теперь есть ты.

Чтобы вернуть ясность ума, я отстранилась и сказала:

— Ну, давай, я не пойду на этот бал…

— Нет, — прервал меня Кристоф, — нет, Диана, теперь ты …часть меня, и поэтому должна всегда присутствовать на этом балу. Я хочу, чтобы ты узнала мое окружение, чтобы узнали тебя…Это нужно хотя бы для того, чтобы ты была в безопасности, чтобы всем было официально известно — ты моя.

Все внутри меня пело в ответ на его слова…Хоть я и не совсем понимала, что он имел в виду, когда говорил, что я должна присутствовать на этом балу всегда. Мое время с ним было мучительно коротко. Я знала это. Десять… двадцать лет самое большее…А потом я увяну.

Огромным усилием воли я вырвалась из плена безнадежных мыслей…

Но, несмотря на все откровения, я чувствовала, что причина его тревоги была в другом. Он так и не сказал мне главного.

— Кристоф, ты обещал сказать мне правду, но так и не сказал.

Он сжал челюсти и отвернулся, не желая отвечать. Но я все равно шагнула ближе и, заглянув ему в лицо, прошептала:

— Чего ты так боишься?

Неожиданно исчезнув, он возник у черного проема окна, спиной ко мне, и глухо произнес:

— Я боюсь, что после этого вечера ты будешь смотреть на меня так, как смотрела три года назад.

* * *

Да, платье сидело идеально.

Оглядев свое отражение в зеркале, я вновь утвердилась в мысли, что красный — определенно мой цвет. И без того яркая, а теперь еще и в волнах алого шелка, я выглядела экзотическим цветком, от которого невозможно было отвести глаз. Помада в тон, длинные волосы в высокой прическе, юная сияющая кожа…Мои глаза сверкнули от радости: я соответствовала сегодняшнему событию. Посмотрим, что скажет Кристоф, когда увидит меня!

Я знала, что его не было рядом…

Тревожное напряжение вчерашнего дня в его глазах сменилось сегодня почти забытой холодной отстраненностью. За день мы едва перебросились парой фраз. Мойра и Дженоб лишь обменивались молчаливыми взглядами, видя его неподвижный силуэт у окна.

Сама не своя, гонимая призраками прошлого, я, наверное, в сотый раз подумала со страхом, что же мне придется сегодня увидеть. Что могло изменить мое отношение к нему до такой степени, что он боялся?

Спрашивая себя об этом, я не могла не поразиться прихотливым изгибам судьбы. Как случилось, что это вообще стало меня волновать? Что я стала сопереживать его тревоге? Я пропустила этот момент. Как смог этот монстр зацепить мое сердце? Ведь его суть не изменилась. Он оставался тем, кто забрал меня у родителей, кто заставил меня смотреть на ту бойню, оставившую сотни кошмаров после себя. Несмотря на его любовь, он был тем, кто так безжалостно ломал меня (чтобы добиться послушания?). Может, причина была в том, что его любовь была нечеловеческой, и это многое если не прощало, то хотя бы …извиняло? Как случилось, что он стал мне дорог?

А ведь он стал мне дорог…

Красавица в зеркале зло тряхнула головой. Ненавижу боязнь неизвестного! Наступила пора встретиться с этим лицом к лицу.

И, еще раз полюбовавшись на себя для поднятия боевого духа, я зафиксировала на губах ослепительную улыбку и вышла из гардеробной…

Кристоф застыл у окна в той же беспокоившей меня позе: руки сложены за спиной, плечи напряжены. Весь в тревоге.