Такие представления побудили меня искать экспериментальные свидетельства тому, что опознание слова «для себя» играет особую роль для человека и реализуется с помощью использования некоторых предпочитаемых индивидом средств. Ориентация на целенаправленный поиск помогла мне увидеть в материалах «Ассоциативного тезауруса английского языка»[320]один из возможных ответов на вопрос о том, что помогает индивиду удостоверять для самого себя то, как он понимает значение воспринимаемого слова. Поскольку в этом корпусе экспериментальных материалов впервые содержались данные об обратных ассоциативных связях, т.е. о словах-стимулах, вызвавших исследуемое слово в качестве ассоциативной реакции, мне удалось выделить ядро лексикона носителя английского языка, включавшее слова, наиболее часто используемые в качестве своеобразных «идентификаторов», т.е. средств разъяснения того, что именно понимается Ии. под тем или иным словом-стимулом[321]. В развитие приведённых положений важнейшая роль единиц ядра лексикона индивида как естественного метаязыка была позднее обоснована в исследовании Н. О. Золотовой[322].

Замечу попутно, что выделение ядра лексикона как такового фактически способствовало возникновению популярного ныне направления исследований в области «языкового сознания», хотя на самом деле обе составляющие этого термина не являются чётко определимыми: если в фокусе сознания находится именно языковое явление как таковое, то сознание оказывается не языковым, а метаязыковым; если же речь идет об осознании именуемого вербальными средствами, то, с одной стороны, оно не является полностью языковым (слово обеспечивает выход на мультимодальный образ мира с множеством связей и выводных знаний по комплексу признаков и признаков признаков именуемой сущности), а с другой стороны – осознаваемое опирается на широкую сеть связей, так или иначе учитываемых на взаимодействующих уровнях сознательного контроля, бессознательного контроля и неосознаваемого, поскольку вербально манифестируются лишь продукты многоэтапных процессов опоры на перцептивный, когнитивный и эмоционально– оценочный опыт взаимодействия индивида с естественным и социальным окружением.

Констатация фактов использования единиц ядра ментального лексикона при идентификации слова «для себя» важна, но недостаточна для объяснения специфики рассматриваемого явления, к тому же в интересующих нас случаях могут фигурировать и слова, не относящиеся к ядру, но наиболее подходящие в качестве идентификаторов в тех или иных ситуациях. Поэтому с самого начала моих исследований была поставлена задача анализа всего корпуса полученных данных (в отличие от применявшегося в те годы анализа только самых частотных реакций) и группировки ассоциатов по моделям их связи с исходным словом. Это, в частности, помогло увидеть недостаточность анализа ассоциативных связей по строгим лингвистическим параметрам и обосновать необходимость выхода на глубинные основания интервербальных связей, что привело к отказу от обязательного учёта согласованности стимула и реакции по требованиям «поверхностного уровня» (например, по показателям рода, числа, падежа) и к рассмотрению глубинной парадигматики и синтагматики, а также к введению специфичных для функционирования языка у индивида понятий симиляров и оппозитов, отражающих связи не столько по зафиксированному в словарях значению слова, сколько по его смыслу, трактуемому с позиций обыденного знания. Дальнейшее развитие этих положений имело место в ряде кандидатских и докторских диссертаций моих учеников, но здесь речь идёт только о роли самой базовой стратегии идентификации значения слова «для себя» (на примерах реализации этой стратегии в экспериментальных материалах).

Представляется важным сделать ещё одно теоретическое уточнение в связи с попыткой «заглянуть за кадр» – выявить стратегии и опоры, обеспечивающие опознание слова и установление определённых интервербальных связей. Известно, что имела место необихейвиористская идея наличия некоторых «промежуточных переменных», «репрезентативных ответов» и т.д., на глубинном уровне обусловливающих формирование связи между стимулом и реакцией. Обсуждение этой идеи не входит в мои задачи, оно увело бы нас от рассмотрения заявленного в названии этого раздела вопроса. Поэтому ограничусь указанием на то, что допущение наличия чего-то и попытка выявления специфики допускаемого – разные вещи, а главное состоит в наличии определённой базовой теории, отвечающей характеру исследуемого объекта. Напоминаю, что далее обсуждение примеров ведётся с позиций психолингвистической теории значения слова со всеми вытекающими отсюда следствиями.

В задачи рассмотрения случаев реализации стратегии идентификации значения слова «для себя» входят:

1). Обнаружение типичных проявлений названной стратегии в материалах психолингвистического портретирования лексики (свободного ассоциативного эксперимента, направленного ассоциативного эксперимента и двух вариантов процедуры дефинирования);

2). Сопоставление полученных данных с материалами экспериментов, проведённых другими авторами в различающихся условиях (т.е. с взрослыми и детьми разных возрастных групп, с профессионалами в некоторой области науки и др.).

Уточню, что рассматриваемые далее примеры интересны исключительно как факты реализации обсуждаемой стратегии, поэтому количественные показатели не приводятся (они имели бы определённую значимость при постановке задачи выявления степени актуальности данной стратегии в тех или иных обстоятельствах). Выведение на первое место примеров из материалов свободного ассоциативного эксперимента связано с тем, что для сопоставления далее будут использоваться результаты применения другими авторами именно такой исследовательской процедуры. Более того, по опыту моей многолетней экспериментальной работы создалось впечатление, что эта исследовательская процедура предоставляет наиболее широкий спектр интересных для анализа случаев, которые с удивительной последовательностью проявляются при выполнении других заданий, в том числе – вместо них, т.е. при игнорировании требуемой инструкции (например, при записи свободной ассоциативной реакции вместо направленной с тем или иным ограничением), при включении типичной свободной ассоциативной реакции в состав дефиниции или записи вместо неё.

Итак, при выполнении одного из заданий по психолингвистическому портретированию лексики Ии. было предложено записать слова, которые первыми придут в голову в связи с предложенными им словами (т.е. дать по одной свободной ассоциативной реакции). С точки зрения интересующей нас стратегии идентификации значения слова наиболее интересными оказываются не именования хорошо известных (привычных) сущностей (типа: ЛИМОН – фрукт, цитрус), а слова, не так давно вошедшие в широкий обиход или за последнее время получившие либо новые значения, либо изменённую эмоционально-оценочную характеристику (именно такие слова брались мною для психолингвистического портретирования с временным интервалом в 17 лет). Во втором случае особенно наглядно проявляются усилия Ии. уточнить, что имеется в виду под воспринимаемым словом, при этом для недостаточно чётко понимаемых сущностей проявляются разные уровни понимания испытуемыми того, что именуется, а при изменении значения слова – на первый план выходит значение, ставшее наиболее актуальным для Ии. за последнее время. Рассмотрим некоторые примеры.