Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я слышал о подобных рецептах. Только там не все так просто. Туда еще входит порошок из редких минералов, цена которых почти так же высока как чистых бериллов, — я никогда не интересовался алхимическими рецептами, но они иногда попадались мне на глаза на свитках, с которыми приходилось иметь дело в прошлых жизнях. — Так что, заработок Ирдемса на самом деле меньше, чем тебе кажется, учитывая огромные расходы на приготовление подобных снадобий.
Мы прошлись по набережной Весты в сторону Железного моста. Он уже виднелся за невдалеке: огромные, чуть поржавевшие статуи воинов — они служили опорами и украшением самого моста. Иона остановилась там, где несколько рыбаков сидели с удочками у деревянного настила, и сказала, что постоит немного здесь. Я же попросил ее никуда не уходить до моего возвращения, а сам вернулся к цветочницам, стоявшим возле хлебной лавки. Купил у них те самые фиолетовые цветы, которыми любовалась эльфийка и вернулся к ней.
Иона все еще стояла, молчаливо глядя на воды Весты, в которых отражалось небо и редкие облака. Я не стал ей мешать, присел на каменном выступе, и мои мысли снова обратились к графине Арэнт. Я подумал, если магистр из ее свиты покупает зелье, называемое «Свежесть Велиссы», то вряд ли Ольвия не знает, что оно делается из очень непростых компонентов, один из которых — сердце оборотня. А раз так, то либо графиня не оборотень, либо относится к этому вопросу достаточно спокойно. Тогда в чем причина, что ее отношение ко мне так резко поменялось, когда она увидела на прилавке когти? Почему она сказала, что ей стало обидно из-за меня, а вовсе не из-за резких слов Ионы? Пока на эти вопросы у меня не имелось ответов. Я лишь знал, что наша жизнь и движения души намного сложнее, чем можно представить. Быть может часть ответов на эти вопросы я получу завтра, во время визита к госпоже Арэнт. И еще я подумал, что начинаю испытывать сильное влечение к ней, в то время как в моей правой руке, пока убранной за спину, был букет роскошных цветов для Ионэль. Да, так бывает. Со мной так случается очень часто, когда сразу две женщины влекут меня и сила этого влечения растет с каждым часом. И я не хочу управлять своими чувствами и своими желаниями, хотя умею это делать. Я, как Астерий, хочу сполна испытывать вкус очередной своей жизни, такой, какая она есть: с горечью и сладостью, с разочарованиями от неудач и восторгом от побед, с любовью и ненавистью.
Я заметил, что Ионэль ищет меня взглядом. Встал и подошел к ней. Затем протянул эльфийке скрытый за спиной букет.
— Дорогая, я видел, ты любовалась этими цветами. Пусть они сегодня будут с тобой, — сказал я.
— Волчонок! — она рассмеялась, приняв цветы. — Ну скажи, что ты в меня влюбился?
Вот сейчас она меня поймала. Поймала за самое уязвимое место: я не умею говорить о любви. И есть еще большая сложность: я не могу понять себя, определить ту точку, где эта любовь начинается. И еще я не хотел врать. Поэтому сказал так:
— Я начинаю в тебя влюбляться. Ты мне вскружила голову в первый же вечер.
— Не пытайся хитрить. Скажи, что ты любишь меня, — настояла Ионэль, поднеся цветы к лицу и вдыхая их аромат.
Я замялся. И эльфийка помогла мне полушепотом:
— Соври, волчонок. Все мужчины очень легко врут в этом вопросе. Ну же!
— Я тебя люблю! — сказал я, обхватил ее, прижав к себе и глядя в серые эльфийки, серые с голубым оттенком. Она их прикрыла и запрокинула голову. Я уже знал, что Ионэль нравятся поцелуи в шею и впился в нее, точно вампир, чувствуя как пульсирует ее жилка под нежной кожей и как расслабляется ее тело в моих объятиях.
Мы вернулись в «Добрый Лирки», когда уже смеркалось. Сразу пошли в обеденный зал, и я заказал для Ионы острую жареную рыбу и салат по-тайсимски, себе взял жаркое из фазана с южными специями. Запивали мы красным луврийским вином — его принести целый кувшин, холодный, запотевший, видно сразу кухня этой таверны не скупилась на алхимические охладители или лед с высоких горных вершин, до которых было не близко.
После ужина мы поднялись на второй этаж. Я держал в одной руке кувшин с недопитым вином и долго возился с ключом, пытаясь открыть нашу дверь.
— Райс, шет тебя, ты что такой пьяный с двух бокалов? Дай сюда! — Иона выхватила у меня ключ и без труда открыла дверь.
— У меня просто проблема с замками, — пояснил я, проходя в комнату, освещенную двумя тусклыми самосветными колбами. — Должна же быть у магистра Райсмара Ирринда хоть какая-то слабость.
— У тебя очень много слабостей, — рассмеялась Ионэль, и на эльфийку, кажется, луврийское вино повлияло сильнее чем на меня. — Мне надо освежиться, сказала она. Взяла свой дорожный мешок и исчезла за дверью, где скорого послышался плеск воды.
Я же задумался, как сохранить букет с фиолетовых цветов. Не нашел ничего лучшего, как сбегать вниз и попросить большую пивную кружку с водой. Пришлось заплатить за нее два гинара и еще подождать, словно за водой подавальщица ходила не на кухню, а к колодцу в другой конец города. Когда я вернулся, Ионэль уже вышла из водной комнаты. Одетая в легкий шелковый наряд на эльфийский манер, она сушила волосы полотенцем. Увидев мою заботу о ее цветах, Иона так и засветилась от радости.
— Дорогая, ты сказала, что у меня много слабостей. Будь любезна, назови хотя бы еще одну, кроме неумения быстро справляться с замками? — я подошел к ней сзади, так что в зеркале при блеске свечей видел сразу ее и свое лицо.
— Твоя слабость это я. Ты же сам признал, — произнесла она. — Разве это мало на данный момент?
Я обхватил ее, прижимаясь сзади, так что она почувствовала все мое огромное стремление к ней. Мои руки скользнули по