— Похоже, кукуруза хорошо уродилась, — заметил Миссия.

Он положил руку на ограду, переместив тяжесть насоса на спину, протянул руку и помял кукурузный лист. Влажный. Початки можно будет собирать недели через две. Запах листа вернул его в прошлое. Он заметил галлицу, ползущую вверх по стеблю, и ловко прищемил паразита.

— Что ты мне принес? — пискнул младший брат.

Миссия рассмеялся и взлохматил темные волосы брата — подарок его матери.

— Извини, братишка. На этот раз меня сильно нагрузили.

Он чуть повернулся, чтобы Райли и отец увидели его ношу. Брат залез на нижнюю планку ограды и подался вперед, чтобы рассмотреть получше.

— Почему бы тебе не снять его на время? — просил отец. Он похлопал ладонями, чтобы крошки драгоценной земли остались на нужной стороне от ограды, и пожал сыну руку. — Хорошо выглядишь.

— Ты тоже, папа. — Миссия охотно выпятил бы грудь и вытянулся, если бы это не грозило падением на спину из-за тяжести насоса. — Это не брехня насчет того, что в кафетерии стали выращивать зелень?

Отец хмыкнул и покачал головой.

— И еще кукурузу, насколько я слышал. Очередная «опора на собственные силы». — Он ткнул пальцем ему в грудь. — А это затронет и вас, парни.

Отец имел в виду носильщиков, а его тон ясно подразумевал: «Я же предупреждал». Он всегда говорил таким тоном.

Райли подергал Миссию за комбинезон и попросил разрешения подержать его нож. Миссия достал его из ножен и протянул брату. Потом всмотрелся в отца. Оба молчали. Отец выглядел старше. Кожа у него была оттенка промасленного дерева: такую нездоровую смуглость она приобретала из-за слишком долгого пребывания под светом ламп. Это называлось «загар», и по нему фермера можно было опознать издалека.

От ламп наверху шли волны жара, и злость, которую Миссия лелеял в себе вдали от дома, перетопилась в печаль. Он ощущал внутри пустоту, оставшуюся после смерти матери. Она напоминала ему, какой ценой он появился на свет. Еще большую жалость он испытывал к отцу, с его поврежденной кожей и темными пятнами на носу. Так выглядели все в зеленых комбинезонах, кто обрабатывал землю и гнул спину среди мертвецов.

Ему вспомнилась первая четкая картинка из раннего детства: он ковырялся в земле лопаточкой, которая тогда казалась ему огромной лопатой. Он играл между рядов кукурузы, переворачивая кучки земли и подражая отцу, когда отцовская рука без предупреждения ухватила его запястье.

— Не копай здесь! — резко произнес отец.

Это было еще до того, как Миссия впервые увидел похороны и узнал, что лежит под семенами. После того дня он научился замечать холмики более темной, перекопанной земли.

— Как вижу, тебе поручили нести тяжелый груз, — заметил отец, нарушив молчание. Он предположил, что доставку этого груза ему поручили в диспетчерской.

Миссия не стал его поправлять.

— Нам поручают нести то, с чем мы можем справиться. Носильщики постарше доставляют почту. Каждый носит то, что может.

— А я помню тот день, когда впервые вышел из тени, — поведал отец. Он прищурился, вытер лоб и кивнул на ряды кукурузы. — Мне поручили собирать картошку, а мой начальник пошел обратно собирать чернику. Две в корзину, одну себе.

О, только не это, только не снова! Миссия взглянул на Райли. Тот проверял остроту лезвия кончиком пальца. Миссия протянул руку, чтобы забрать у него нож, но брат увернулся.

— Носильщики постарше разносят почту, потому что могут носить почту, — объяснил отец.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, отец, — возразил Миссия. Печаль исчезла, злость вернулась. — У старых носильщиков больные колени, поэтому нам и поручают тяжелые грузы. Кстати, премиальные нам рассчитывают исходя из веса и скорости доставки, так что я не возражаю.

— О да. — Отец показал на его ноги. — Вам платят премиальные, а вы платите им коленями.

Миссия непроизвольно стиснул зубы, шею залило жаром.

— Я лишь хочу сказать, сынок, что чем старше и авторитетнее ты станешь, тем больше у тебя будет права выбирать, какую грядку ты захочешь мотыжить. Вот и все. И я хочу, чтобы ты берег себя.

— Я берегу себя, папа.

Райли залез на изгородь и разглядывал отражение своих зубов в лезвии ножа. Пацан уже обзавелся веснушками вокруг носа, началом «фермерского загара». Поврежденная плоть порождает поврежденную плоть, сын подобен отцу. И Миссия легко представил Райли через несколько лет, по другую сторону этой изгороди, взрослым фермером со своими детьми. И мысленно порадовался, что сумел улизнуть с фермы и найти работу, которую не приносишь домой каждый вечер под ногтями.

— Пообедаешь с нами? — спросил отец, наверное почувствовав, что его слова задели сына.

— Если не возражаешь. — Миссию кольнула вина за то, что отец собирался накормить его, но был благодарен, что его не пришлось об этом просить. К тому же мачеха обидится, если он не заглянет в гости. — Но потом мне надо будет бежать. У меня… сегодня вечером доставка.

Отец нахмурился:

— Но у тебя найдется время повидаться с Элли? Она всякий раз спрашивает про тебя. Если и дальше будешь тянуть кота за хвост, парни встанут в очередь, чтобы жениться на ней.

Миссия вытер лицо, чтобы скрыть гримасу. Элли была отличной подругой — его первой и мимолетной любовью, — но жениться на ней означало жениться на ферме, вернуться домой, жить среди похороненных мертвецов.

— Сегодня вряд ли, — ответил он, и ему стало неприятно, что он это признал.

— Ну, ладно. Иди, сбрось рюкзак. И не лишайся премиальных из-за того, что засидишься с нами за столом. — Разочарование на лице отца читалось ярче света ламп, и скрыть его было труднее. — Увидимся в столовой через полчаса, хорошо? — Он еще раз пожал руку сына. — Рад тебя видеть, сынок.

— Взаимно.

Миссия пожал руку отца, затем похлопал ладонями над грядкой, чтобы стряхнуть налипшую землю. Райли неохотно вернул ему нож, Миссия сунул его в ножны. Защелкивая зажим вокруг рукоятки, он подумал о том, как этот нож может понадобиться ему сегодня ночью. И на миг задумался: не предупредить ли отца, не сказать ли ему и Райли, чтобы они оставались дома до утра и ни в коем случае не выходили?

Но он промолчал, похлопал брата по плечу и отправился в насосную, расположенную в дальнем конце плантации. Шагая мимо грядок, на которых люди что-то копали или собирали урожай, он думал о фермерах, продающих овощи с самодельных прилавков и перемалывающих зерно на муку. О том, как в кафетерии выращивают зелень и кукурузу. И о недавно раскрытых планах перемещения тяжелых грузов с одной лестничной площадки на другую без участия носильщиков.

Все пытались обеспечить себя на случай, если в бункере снова начнется насилие. Миссия ощущал, как назревает такое настроение, как нарастают подозрение и недоверие, как возводятся стены. Все старались чуть меньше полагаться на других, готовиться к неизбежному, затаиваться.