– Дюха опять смылась в неизвестном направлении?! Ну все, мне это надоело! Предлагаю ее больше не искать. Набегается – вернется.

– Спокойствие, только спокойствие! – призвала я, сама уже сильно волнуясь. – Знаете, что я думаю? Боюсь, Кузнецова опять потеряла память. Ну снова все и всех напрочь позабыла, потому и уехала среди ночи, никому ничего не сказав!

– Как это – опять потеряла память, ты что?! – Кулебякин с великой претензией воззрился на меня. – Я ж ее всколыхнул!

– Значит, плохо всколыхнул! – запальчиво ответила я.

– Плохо?! Знала бы ты, как «плохо»!

– Но, но! Вы это о чем говорите? О том, о чем я думаю? – насторожился мой милый.

– Точно, ты всегда об этом думаешь! – Я отвернулась от Дениса и набросилась на Зяму. – Больше вообще ни о чем думать не можешь! Развратник!

– Я?! – изумился он. – Да ты на себя посмотри! Распутница!

– Тихо!!! – дико рявкнул на нас Денис и даже кулаком замахнулся.

Крепкий милицейский кулак – это, я вам скажу, аргумент. Мы с Зямой послушно притихли и услышали, как Кулебякин по-немецки курлыкнул в трубку мобильника:

– Халле? – а потом замолчал минуты на две.

Уже и нерусская речь в его телефоне стихла, и гудки пошли, а Кулебякин все стоял и стоял, как мраморная статуя – такой же белый, тихий и неподвижный.

– Денисочка! – позвала я, осторожно подергав его за рукав. – Что-то случилось?

Капитан очнулся, бешено взглянул на гудящий мобильник, выключил его, спрятал в карман и, освободив себе руки, схватился за голову:

– Е-п-р-с-т!

– Не ругайся, – машинально попросила я.

Не люблю, когда матерятся.

– Е-к-л-м-н! – не послушался меня грубиян.

– Да что случилось-то, е-мое?! – вспылил Зяма.

– Что случилось, что случилось! Инку похитили!

– Е-п-р-с-т! – опускаясь мимо кресла, сказала я.

– Не дергайся! – говаривал мне инструктор по вождению, когда я бесилась от необходимости все время что-то делать за рулем.

Приплясывать на педалях, дергать рычаг переключения скоростей, включать и выключать сигнал поворота, смотреть на дорогу, не забывая одаривать своим вниманием зеркала, да еще баранку крутить – мне казалось, это слишком много забот для одного человека.

– Со временем все будешь делать автоматически, – успокаивал меня инструктор.

Он оказался прав. С момента получения мной водительских прав прошло немногим больше месяца, обширной практики я за это время не имела, а вот поди ж ты – действительно научилась управлять автомобилем, как робот! Может, не так хорошо, но столь же невозмутимо. За полтора часа, проведенных за рулем, мозги мои одеревенели не меньше, чем спина, и все необходимые действия я совершала не задумываясь, на полном автопилоте. И никого не сбила, никуда не врезалась, не слетела с дороги в кювет! Инструктор мог бы мной гордиться.

Мое поразительное хладнокровие было сродни оцепенению кролика, который морально готовится стать сытным мясным завтраком удава. Кошмарное пресмыкающееся устроилось на заднем сиденье и периодически чувствительно жалило меня в шею чем-то острым. Это было не столько больно, сколько страшно. А ну как тварь разыграется и вонзит эту острую гадость мне глубоко в горло? И все, адью, Индия Кузнецова, можешь попрощаться с этим миром и забыть все его радости в диапазоне от шопинга до секса.

Прощаться с жизнью, с родными и любимыми, которых я едва успела обрести после беспамятства, ужасно не хотелось. Именно поэтому я не дергалась, даже когда ощущала прикосновение смертоносного металла к своей нежной коже. Внутренний голос советовал сохранять спокойствие, тянуть время и дожидаться удобного момента для буйного бунта или тихого бегства. Бунт казался более вероятным (я по природе своей нетерпелива и напрочь лишена кротости), но бегство (особенно тихое) было предпочтительнее. Бунты – они, как правило, кровавые, а мне совсем не хотелось, чтобы кто-то пострадал.

Особенно не хотелось, чтобы пострадала я сама, но в этом смысле не все зависело от моего желания.

– Неплохо было бы прояснить дальнейшие планы удава, – сказал мне внутренний голос. – Чего ради он тебя похитил?

А мне и хотелось прояснить намерения похитителя, и страшновато было, что момент истины наступит раньше, чем я найду способ прервать наше неприятное знакомство. По соображениям личной безопасности сделать это хотелось как можно раньше.

Было бы здорово на полном ходу вывалиться из машины эффектным кинематографическим кувырком и без ущерба для живой природы во всех ее проявлениях, включая саму себя, приземлиться на мягкую травку или в упругие кустики. А злодею предоставить эксклюзивное право унестись в неуправляемой машине под откос и далее – прямиком в ад. Но этот замечательный план в духе голливудских боевиков казался мне мало реальным. Гораздо вероятнее был другой сценарий: в нем я вываливалась из машины неизящным кулем и после череды болезненных кувырков по асфальту превращалась в мешок с костями. А гадский гад, огласив окрестности демоническим хохотом, попирал ногой мое бренное тело с полным набором открытых и закрытых переломов и как ни в чем не бывало катил себе навстречу новым преступлениям.

– Да, пожалуй, имеет смысл подождать подходящего случая, – дрогнув, согласился со мной внутренний голос.

И вот я крутила баранку и ждала, а вражья морда, устроившаяся на заднем сиденье, бодряще щекотала меня ножом и периодически шипела свои распоряжения. Удивительно, но я улавливала их смысл! Видимо, чудесным образом освоила основы немецкого языка в одночасье, как и водительское мастерство. Впрочем, командуя, как мне следует ехать и куда сворачивать, вражина жестикулировала ножом, и этот оригинальный сурдоперевод был интуитивно понятен.

Сначала мы выкатились из деревни на проселочную дорогу такого качества, которого в нашем отечестве можно ждать только от федеральной трассы. Метров за сто от того места, где проселок вливался в шоссе, стояла патрульная машина. Я непроизвольно замедлилась, мысленно отчаянно моля полицейского принять участие в моей печальной судьбе и остановить машину. Увы, австрийский коллега Кулебякина мой телепатический сигнал не принял, и мы с вражиной беспрепятственно миновали полицейское заграждение.

Едва мы выехали на трассу, погонщик заставил меня нарушить правила дорожного движения. Повторяя кривую, которую вычертило вблизи моей правой щеки блестящее лезвие, я пересекла сплошную, развернулась прямо на шоссе и направила машину в противоположную сторону.

– Так, так, так! – встрепенулся внутренний голос минут через двадцать. – Тебе не кажется, что это мы уже проходили? В смысле, проезжали?

Мне так не казалось: я была в этом уверена. Сто процентов, не далее как вчера вечером я уже проезжала по этой дороге в компании Мани, Муни и Мони. Только тогда я следовала из Вены в направлении Линца, а теперь катила в обратную сторону.