по команде, устраивая поджог, взрыв, просто шум в другом месте. Если же помощников не было, воину-одиночке приходилось самому заботиться об отвлекающем маневре. Что Вася и сделал.

В течение нескольких мгновений он приладил к ручке двери гранату с толовой шашкой, для острастки пальнул пару раз в дверь, чтобы молодчики в коридоре не сразу ринулись в атаку. Затем погасил свет в бильярдной и выбросил тела спящих игроков в окна, выбив ими стекла. И нырнул в окно следом.

Он уже катился по земле во дворе дома, когда на втором этаже прогремел взрыв. Охранники, оцепившие особняк за то время, пока Вася был внутри, невольно отвлеклись грохотом и вспышкой – от взрыва вылетели все стекла в доме, – и этого мгновения хватило Василию, чтобы метнуть в боевика напротив колючий шар и выскользнуть в образовавшуюся в цепи охраны брешь. Холодная ярость помогала держать темп, и действовал Вася намного быстрее не обученных таким хитростям боевиков.

У металлической решетки забора он задержался, чтобы метнуть назад две светобарические гранаты, которые создавали звуковую волну мощностью до шестидесяти децибел и ярчайшую вспышку света, надолго выводящую из строя зрение. После этого он, уже не слишком торопясь, перелез через забор и… упал, не сразу сообразив, в чем дело: в плечо вдруг воткнулся с силой раскаленный гвоздь, отбросив его назад. Потом пришла догадка – пуля! В него стреляли! Причем не боевики в спину, со стороны дома, а с улицы! И судя по удару и точности – попали в него, когда он прыгал, – стрелял снайпер.

Тамерлан!

– Прощай, «волкодав», – донесла рация чьи-то слова как бы в ответ на Васины мысли, и он на несколько секунд потерял сознание. Но и в этом состоянии им продолжала руководить подсознательная программа выживания, заставившая тело отползти в сторону, за кусты, и не дать снайперу выстрелить еще раз. Опомнившиеся охранники начали стрельбу, но так как лазутчика не видели, то и стреляли в белый свет как в копеечку, едва не перебив друг друга.

Очнулся Вася у дороги, в сточной канавке, метрах в тридцати от особняка Шароева. Мгновенно оценил ситуацию и, превозмогая боль в плече – правая рука уже начала неметь, – пополз к ресторану «Великий Джихад», пока не наткнулся на тело человека. Машинально ощупал лицо, волосы и глухо застонал – это была Людмила. Но джипа с командой Ибрагимова здесь уже не было. Они и так рисковали, ожидая, чем закончится прорыв Балуева и стреляя в него во время отступления.

Стрельба вылилась на улицу, несколько пуль вжикнули мимо, рикошетя от асфальта или тяжело ударяясь о стволы деревьев. Тогда Вася встал на колено и ответил длинной очередью из своего «клина», целя в мелькавшие у дома Безумного фигуры. Выдохнул: «Прости, Люда!» – устроил в ее руках пистолет-пулемет таким образом, чтобы тот стрелял одиночными, и грузно побежал по дороге, пригибаясь и слыша свист пуль над собой, пока не добрался до автостоянки у ресторана. Дважды падал от попаданий в спину, хотя бронежилет выдержал, но все же одна из пуль нашла незащищенное место и пропахала бок.

Разбив боковое стекло ближайшей «девятки», Вася ввалился в кабину, ножом вскрыл рулевую колонку слева, выдернул провода зажигания, зубами оголил, соединил – все это на одном дыхании, автоматически, – и погнал машину прочь от места сражения мертвой женщины-проводника с охраной Шароева. Надежды на то, что его не перехватят по пути из города, было мало, поэтому Вася сделал то, что на его месте не сообразил бы сделать ни один нормальный человек. Он погнал «девятку» не к окраине Грозного, а в центр, где на площади Свободы стоял недавно отстроенный десятиэтажный дворец президента. Только здесь у беглеца сохранялся шанс остаться в живых.

Он хорошо знал город, хотя ни разу в нем не был, и мог проехать по нему буквально с закрытыми глазами. Перехватили его гаишники и бойцы ОМОНа уже у выезда на площадь, перегородив улицу милицейским «рафиком» и двумя «Волгами», однако Вася не раз преодолевал подобные заграждения, как на тренировках, так и в реальной жизни, поэтому прорвался легко. Проговорив сквозь зубы: «Больше скорость – меньше ям», – он утопил педаль газа до упора, сбил одну из «Волг» и, протиснувшись в щель между ней и стеной четырехэтажного жилого дома, выскочил на площадь.

Здесь его тоже ждали, но вовсе не там, где надо было, никто из поднятых по тревоге сотрудников спецподразделений не ожидал от беглеца настолько нестандартного хода, как атака президентского дворца, и Василию удалось промчаться мимо БТРа охраны дворца, взобраться по ступенькам центральной лестницы наверх и вонзить свою «девятку» в парадную дверь.

Брызнувшие во все стороны полицейские из охраны резиденции главы государства открыли было огонь, но тут же прекратили: водитель не шевелился.

Но Василий был еще жив, хотя и получил два новых ранения – в левую руку и в голову. Сквозь кровавый туман в глазах он разглядел приближающихся солдат службы безопасности в белых касках и белых портупеях поверх серых мундиров, прохрипел:

– Привет, ребята, босс принимает? Я тут записывался к нему на прием… – И окончательно потерял сознание.

Глава 13

ДАЙ ПОНЯТЬ, ЧТО ДЕЛАЮ

В ментале его стерегли.

С тех пор как старейшины Круга, отвечающие за Посвящение, нарекли Тараса отступником, он перестал черпать информацию из многослойного информационного поля Земли. Если путь в астрал еще подчинялся ему, то выходы в следующие слои-уровни поля – ментал, логос и универсум были перекрыты наглухо. Кто и как это сделал, Тарас не знал, однако каждый раз, когда он пытался выйти в необозримое поле вселенской информации, его жестоко останавливали. Называлось воздействие «зверем астральной атаки». «Зверем» же была запущенная кем-то целевая программа, вызывающая деструкцию определенной личности и деформирующая ее витальную (эмоциональную) и ментальную (интеллектуальную) оболочки. В задачу программы входила качественная ориентация отрицательного заряда на деформацию тонких, «эфирных» (энергетических) оболочек человека, что вызывало падение тонуса, порчу настроения, появление раздражительности, подавленного состояния, нежелания что-то делать и даже болезнь и смерть.

Иногда эта программа действовала иначе, она включала лавинообразный каскад воображения Тараса, в результате чего