Сердце у Вайенты ушло в пятки. Полицейский остановился прямо у нее за спиной, и она не сразу поняла, что команда донеслась из его рации.

— Attendi i rinforzi! — повторил голос.

Ждите подкрепления? Похоже, ситуация изменилась!

И тут Вайента заметила в небе за окном какую-то черную точку — она была еще далеко, но быстро приближалась к палаццо Веккьо со стороны садов Боболи.

Вертолет-разведчик, поняла Вайента. Брюдер знает, где Лэнгдон. И направляется сюда.

Старший координатор Консорциума Лоренс Ноултон все еще ругал себя за звонок шефу. Кому, как не ему, было знать, какую реакцию вызовет предложение просмотреть видеозапись клиента перед тем, как разослать ее по новостным порталам!

Содержание записи не имело никакого значения.

Протокол — наш царь и бог.

В голове у Ноултона вертелась присказка, которую вдалбливали молодым координаторам, только приступающим к выполнению своих обязанностей. Слушай босса без вопроса.

Вздохнув, он положил маленькую ярко-красную флешку перед компьютером, чтобы завтра утром не забыть выполнить задание. Интересно, как журналисты отнесутся к этому странному фильму? Может, и смотреть его не будут?

Да нет, будут. Его же снял Бертран Зобрист!

Мало того что Зобрист был выдающимся деятелем в области биомедицины, еще и его недавнее самоубийство наделало много шуму. Это девятиминутное видео воспримут как послание из могилы, а его зловещее содержание никому не позволит оторваться от экрана.

Через считанные минуты после отправки этот фильм станет интернет-хитом.

Глава 43

Полная негодования, Марта вышла из тесной дежурки, оставив Лэнгдона и его нахалку-сестру под присмотром охранников. Она подошла к окну и, кинув взгляд на площадь Синьории, с облегчением увидела у входа во дворец полицейский автомобиль.

Наконец-то!

У Марты никак не укладывалось в голове, что Лэнгдон, человек столь известный и уважаемый, мог так бессовестно злоупотребить ее доверием и похитить бесценный музейный экспонат.

И помогал ему в этом не кто-нибудь, а Иньяцио Бузони! Немыслимо!

Решив высказать Дуомино все, что она о нем думает, Марта достала свой сотовый и набрала номер директорского кабинета в музее Опера-дель-Дуомо.

Трубку сняли почти сразу.

— Ufficio di Ignazio Busoni[224], — послышался знакомый женский голос.

Марта состояла с секретаршей Иньяцио в приятельских отношениях, но сейчас ей было не до светской болтовни.

— Eugenia, sono Marta. Devo parlare con Ignazio. — Эуджения, это Марта. Мне надо поговорить с Иньяцио.

На другом конце линии наступило странное молчание, и вдруг секретарша истерически зарыдала в трубку.

— Cosa succede? — спросила Марта. Что случилось?

Она только что явилась на работу, сквозь слезы объяснила Эуджения, и узнала, что вчера вечером у Иньяцио случился обширный инфаркт. Это произошло в переулке рядом с Дуомо. Он вызвал «скорую помощь» примерно в полночь, но врачи не успели приехать вовремя. Бузони умер.

Марта едва устояла на ногах. Утром она слышала в новостях, что вчера вечером скончался какой-то городской чиновник, но у нее и в мыслях не было, что это Иньяцио.

— Eugenia, ascoltami[225], — попросила Марта и постаралась как можно спокойнее рассказать ей, что зафиксировала одна из камер наблюдения во дворце: Иньяцио похитил посмертную маску Данте вместе с Робертом Лэнгдоном, которого сейчас задержала служба охраны.

Марта не знала, как Эуджения отреагирует на это известие, но такой реакции она и ожидать не могла.

— Roberto Langdon? — воскликнула секретарша. — Sei con Langdon ora?! — Ты сейчас с Лэнгдоном?

Марта подумала, что ее подруга не уловила сути. Да, но маска…

— Devo parlare con lui! — почти выкрикнула Эуджения. Я должна с ним поговорить!

Лэнгдон стоял под пистолетами охранников в тесной дежурной комнатке, и голова у него нещадно гудела. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возникла Марта Альварес.

Где-то далеко за ее спиной и за стенами дворца тонко жужжал вертолет, и этому зловещему звуку аккомпанировал вой сирен. Они поняли, где мы.

— É arrivata la polizia[226], — сообщила Марта охранникам и отправила одного из них встречать служителей закона. Другой остался на месте и упорно держал Лэнгдона на мушке.

К удивлению Лэнгдона, Марта протянула ему телефон.

— С вами хотят поговорить, — сказала она с явной растерянностью. — Здесь нет связи, так что вам придется выйти.

Вся компания выбралась из душной дежурки в просторную, залитую солнцем галерею. Из огромных окон открывался эффектный вид на площадь Синьории. Хотя на Лэнгдона по-прежнему смотрело дуло пистолета, ему полегчало уже оттого, что он покинул замкнутое пространство.

Марта жестом подозвала его к окну и дала телефон. Лэнгдон неуверенно взял его и поднес к уху.

— Алло! Роберт Лэнгдон слушает.

— Синьор, — раздался в трубке нерешительный женский голос. Говорили по-английски с сильным акцентом. — Я Эуджения Антонуччи, секретарь Иньяцио Бузони. Мы с вами встречаться вчера вечером, когда вы приходить в наш кабинет.

Лэнгдон ничего не помнил.

— Да?

— Мне очень жаль сказать вам, но Иньяцио вчера вечером умереть от сердечный приступ.

Рука Лэнгдона крепче сжала телефон. Иньяцио Бузони умер?

Секретарша уже плакала.

— Иньяцио позвонить мне, прежде чем умереть, — продолжала она голосом, полным скорби. — Он оставить мне сообщение и велеть, чтобы вы обязательно его получить. Сейчас я включить.

В динамике зашуршало, а затем послышался слабый голос Иньяцио Бузони.

— Эуджения, — задыхаясь, промолвил Иньяцио. Было ясно, что он превозмогает боль. — Пожалуйста, позаботься о том, чтобы Роберт Лэнгдон услышал это сообщение. Я попал в беду. Вряд ли доберусь до офиса. — Иньяцио застонал, и наступила долгая тишина. Когда он заговорил снова, его голос звучал еще слабее. — Роберт… надеюсь, тебе удалось уйти. Они по-прежнему меня преследуют… и я… мне нехорошо. Попробую вызвать врача, но… — Дуомино вновь надолго умолк, будто в последний раз собираясь с силами, а затем… — Слушай внимательно, Роберт. То, что ты ищешь, надежно спрятано. Ворота открыты для тебя, но ты поторопись. «Рай», Двадцать пятая. — Опять долгая пауза, и шепотом: — Удачи.

На этом сообщение кончилось.

Сердце Лэнгдона билось как сумасшедшее: он знал, что слышал последние слова умирающего. То, что эти слова были обращены к нему, ничуть не умеряло его волнения. «Рай», Двадцать пятая? Ворота открыты для меня? Лэнгдон недоумевал. О каких воротах он говорит? Единственным, что имело хоть какой-то смысл, было заверение Иньяцио в том, что маска надежно спрятана.

Из телефона снова донесся голос Эуджении:

— Вы понять, профессор?

— Кое-что.

— Могу я что-нибудь для вас сделать?

Лэнгдон не стал торопиться с ответом.

— Я попросил бы вас, чтобы вы никому больше не давали слушать это сообщение, — сказал он, подумав.

— Даже полиции? Сейчас прийти детектив, чтобы меня расспросить.

Лэнгдон замер. Взглянул на охранника,