во внимание то, что парню очевидно досконально известны цели королевской фракции, но и его понимание ситуации в королевстве в целом здорово настораживает.

Граф Ранднер скоро поймет, что мы будем молчать, и высказываться по этому инциденту не будем. И решит, что этот Брэндель с нами договорился… После этого хитрец хорошенько задумается: не выбрать ли сторону герцога Аррека, – тут Макаров взял паузу, – и точно сразу же поймет, что окружен, и враги уже повсюду.

Барр тихо слушал эти соображения Макарова, невольно разглядывая суровое лицо и посеребренные виски. Пока что тот определенно оправдывал звание лидера королевской фракции, и нельзя было не восхищаться его опытом.

А что именно этот молодой человек получит от становления на доску? – кивнув, согласилась с его словами принцесса, – он же понимает, что его в любой момент спишут со счетов, стоит только Ранднеру присягнуть нам на верность. Он совершенно определенно все.

Флитвуд внимательно слушал. Сам по себе он склонялся к мнению Макарова: поведение этого парня его беспокоило и сулило неприятности. Стоило Макарову закончить, он заговорил с сомнением:

Не похоже, что он на стороне королевской фракции. Возможно, пожелает присоединиться позже, но пока что единственное, чем мы можем ему помочь – ничего не предпринимать.

Барр лишь мысленно покачал головой и снисходительно оглядел старого мага: «Философ до мозга костей, и ни разу не политик».

А намерения его весьма просты: поддержание баланса и игра на этом. Пока он держит нейтралитет и играет только за себя, но явно считает, что нам с Ранднером по пути.

Игра выйдет захватывающая, – прозвучало снаружи. Рыцарский караул открыл двери, впуская посетителя, мужчину в норковом манто.

При звуках знакомого голоса Макарова замолчал, припоминая, что знал о его владельце.

«… Обербек? Помнится, способный был юноша: только начинал, когда я вел дела королевской фракции».

Сейчас от былой молодости и порывистости не осталось и следа: на смену пришла твердость и уверенность в себе.

«Даже прозвище себе новое заработал, «Волк» – смотри-ка…»

Окинув Макарова долгим взглядом, Обербек поклонился, приветствуя принцессу:

Ваше Высочество, – и тут же обернулся к Макарову, – лорд Макаров, давно не виделись.

Сейчас граф Данн занимал во фракции одну из ключевых позиций и стоял выше Макарова, но решил вести себя скромнее.

Тот, польщенно улыбнувшись, кивнул в ответ:

Лорд Обербек.

Кратко поприветствовав всех присутствующих, Обербек быстро вошел в курс дела и предложил продолжить:

Что ж, думаю, сделанные господами Макаровым и Барром выводы весьма логичны, но у меня есть и иные соображения о том, чего хочет этот юноша…

Комната погрузилась в молчание, а все взгляды устремились к вновь прибывшему. Принцесса единственная понимала, насколько хорошо Обербек изучил и понимает Брэнделя – лучше всех присутствующих.

Не имеющие сил занять место на шахматной доске бесполезны, а стоящие там без понимания, что делают – глупцы, зато люди вроде него, сознательно и по собственному выбору вступающие в партию – лучшие шахматисты.

…

Именно так. Пускай пока что он – лишь одинокая фигура, но для хорошего шахматиста этого достаточно. Уже нынешнее его положение на доске позволяет претендовать на встречу с нами. Он – такая же фигура, как и мы, с той лишь разницей, что на нашей стороне пока что преимущество: больше ресурсов и возможностей.

Остальные в комнате хранили молчание, выжидая.

Обербек, вы хотите сказать, что он хочет вступить в политическую игру, на равных? – даже принцесса не могла поверить в услышанное, – если так, то нами хотят воспользоваться в своих целях? Определенно весьма разочаровывает.

Да, но все же… так оно и есть. Все равно его предложение – лучший для нас вариант.

Парень не промах – это точно, – на это месте Флитвуд решил, что пора выключиться из дискуссии, пока не разболелась голова ото всего этого анализа. Устало потерев виски, он спросил:

И что же делать в итоге?

Любой вариант возможен – выбор за нами. Напрямую ни одна из сторон здесь не выигрывает, – загадочно заключил Обербек, – а на самом деле все, что нам остается – отойти в сторонку и ждать, как этот… несомненно способный молодой человек обставит графа Ранднера.

Остальные мужчины в комнате только неверяще поморщились. Даже Эке, полностью уверенный в способностях Брэнделя.

Все понимали, что у того не хватает ни ресурсов, ни опыта против в избытке обладающего всем этим графа.

Барр подумал было о Серебряных эльфах, но те уже давно дали понять, что не станут вмешиваться во внутреннюю политику Ауина. В итоге со стороны было совершенно неясно, на чем основана уверенность этого молодого человека в своих силах и способности участвовать в большой игре.

И только принцесса понимала, почему Обербек прав: причиной тому был пришедший одновременно с письмом краткий рапорт:

«Трентайм: лорд Максен разбит».

Том 3. Глава 91

Янтарный меч – том 3 глава 91

Глава 91 – Тучи сгущаются (5)

На территории Ранднера, между Арреком и границей с Владой

Предки графа получили эту область в надел во времена основания королевства, благодаря сильному войску, способному сдерживать натиск жителей Высокогорья с севера. Со временем влияние Ранднеров росло, и они постепенно подчиняли себе все новые и новые земли к югу, превратив свои территории в надежный рубеж обороны от захватчиков.

Постоянной резиденцией нынешнего графа стала крепость Паталоне, не самая большая, но одна из старейших. Построена она была порядка ста тридцати лет назад, с использованием эльфийских методов и элементов декора, как раз в момент всплеска популярности эльфийской культуры. Сейчас весь крепостной комплекс превратился в обитаемый музейный экспонат, один из редчайших символов своего времени.

Усадьбой своей Ранднер гордился – та во всей красоте демонстрировала уважение их рода к традициям и даже добавляла престижа в дворянской иерархии. Нынешний граф Ранднер, пользующийся репутацией двуличного до мозга костей человека, выгадывал от славы крепости ничуть не меньше своих славных предков.

Несколько дней спустя после поражения Максена к воротам Паталоне прискакала на взмыленных конях группа измученных гонцов. Здешний страж, проведший на воротах полжизни, впервые с Ноябрьской войны видел, чтобы всадники настолько загоняли лошадей: явно все они мчались во весь опор несколько дней кряду.

Судя по тому, что и люди, и кони были на последнем издыхании, а повязки на руках гонцов сигнализировали о срочном известии, стража сразу же поняла, что все слухи о событиях последних дней правдивы, и бросилась открывать ворота. Гонцы, с трудом дождавшись, пока те поднимутся