— Меня зовут Рури, — представилась девочка. — Хочешь быть моим другом?

Другом? — недоуменно выпалил Фумно. _ Ага. Давай дружить Фумию тотчас закивал. Дружбу ему еще ннкода не предлагали.

— Отлично. Тогда скажи, как тебя зовут. — Фумио Янаги.

— Могу я звать тебя Фумио?

Он снова кивнул, утаив от девочки, что ннкто, кроме родных, не звал его по имени.

— Ты здесь живешь? — спросила Рури.

— Да, — ответил Фумино, начав подметать, — мой отец — священник.

— Значит, ты тоже станешь священннком?

— Наверное. — Фумно пожал плечами.

— Похоже, тебе не очень хочется.

— Нет, не очень.

Фумно понимал: нужно давать развернутые и интересные ответы и задавать встречные вопросы, — но слишком нервничал. Он не привык к таким разговорам.

— Разве ты не должен быть в школе? — продолжала расспрашивать Рурн.

— У нас каникулы. Школа закрыта.

Рури потупилась:

— Ой, а я и не знала!

— Ты не ходишь в школу?

— Родители говорят, мне не нужно в школу.

— Говорят, я могу учиться где угодно, даже дома.

— Везучая! Мне не разрешают пропускать уроки, как ни умоляй и ни упрашивай.

Рури взглянула на Фумно, словно не представляла, как можно такое говорить.

— Ты ничегоне пропускаешь, поверь мне на слово, — продолжал он.

— Мне всегда хотелось в школу! — вздохнула Рури. — Хотелось друзей завести.

Фумио стиснул черенок метлы:

— В школе друзей не заводят.

— У тебя нет друзей?.

— Не-а. — Фумио вытер пот со лба. — В школе друзей почти нет. — То есть совсем нет.

— Неужели? — удивилась девочка, потом Посмотрела вниз: — Что у тебя с рукой?

Проследив за ее взглядом, Фумио заметил у себя на правом запястье синюшные отметины. Смутившись, он натянул на них рукав:

— Я упал. Хватит меня допрашивать!

У Рури аж глаза на лоб вылезли.

— Извини!

Зря он на крик сорвался, но рассказывать о случившемся Фумио не хотелось. Даже много лет спустя от воспоминаний о школьной поре у Фуми Янаги мурашки по спине бежали.

В то время Фумно не ведал, что есть и другие мальчики вроде него, чувствующие, что родились в-теле не того пола. В маленькой заштатной школе он был изгоем. Другие, видя, что он не такой, как все, называли чудикоманомалией, нестандартом и шушукались у него за спиной.

Классом Фумио командовала группа из шести девчонок под предводнтельством самой тощей и жестокой, которая ходила в школу исключительно с дизайнерскими сумками. Девчонки регулярно выбирали себе жертву, чтобы держать всех одноклассников в страхе.

Годом раньше они по неизвестной причине изводили тихую, замкнутую девочку. Посгоян ная травля кончилась тем, что девочка ушла из школы. По слухам, родители увезли ее в дру гой город после нсудачной попытки самоубий ства. С тех пор все боялись девиц как огня.

Фумно с теми мажорками вообще не связы вался, но следующей жертвой избрали его.

Его изводили каждый день — на переменах черкали ему на парте и рвали его учебники. Когда тощая командирща была в дурном на строении, после уроков Фумно вызывали на крышу школы, а там избивали метлами и палками. Пару раз, когда Фумио отказывался подниматься на крышу, его били еще сильнее у школьных ворот на глазах у других учеников.

Кто–то из детей смеялся, но большинство отводили глаза, притворяясь, что ничего не видят. Помочь не пытался никто. Никому не хотелось становиться следующей жертвой.

На крыше девчонки заставляли Фумио раз деваться до белья, били его, пинали, черным маркером писали ему на коже непристойности, Хохоча, они издевались над ним, а когда надо‘дало, бросали его одного.

Как–то раз, дождавшись ухода мучительннц, Фумио медленно поднялся и собрал одежду, Он молился, чтобы все поскорее закончилось.

В такие моменты Фумио поднимал глаза К чистому голубому небу. Вот бы туда улететь

Потом он смотрел вниз: на поле играли в бейсбол, рядом совершали ежедневную пробежку легкоатлеты.

Фумио вцепился в поручень на краю крыши. Металлическая перекладина нагрелась на послеполуденном солнце. А что, если взять и прыгнуть? Тогда больше не придется терпеть боль. Но прыгнуть не хватало духа. Один взгляд за край, и ноги прирастали к крыше.

Повесив голову, Фумио плелся домой, прятался в ванной, раздевался и смотрел в зеркало. Написанное маркером ярко выделялось на бледной коже. Нужно было стереть эту гадость, пока родные не заметили.

Фумио включал воду, брал губку и тер–тертер кожу, чуть ли не до ссадин. Глаза застилали слезы.

«Они скоро перестанут, — твердил он себе, стискивая зубы. — Рано или поздно им надоест, и они оставят меня в покое». Горячая вода переполняла деревянную ванну, а он беззвучно плакал.

В такие дни Фумио ненавидел школу. Он не представлял, чем обидел тех девчонок. Их командирша, по воле которой производились побои, всегда смотрела на него с отвращением. А ведь Фумио вообще не заговаривал с ней до того дня, когда его впервые выволокли на крышу. Снова и снова бедняга вспоминал предыдущие встречи с другими девчонками. Чем он заслужил такое отношение? Ответа не находилось.

Хоть в каникулы ой с мучительницами не сталкивался! Но Фумио понимал: передьшка  временная.

— Подождешь меня здесь? — сироси он у Рури, закончив подметать. — Мне нужно в дом сходить.

Девочка кивнула. Фумио принес из дома ведро воды и тряпку. Рури ждала его, прислонившись к деревянной колонне. Ее светлая кожа так и сияла на солнце.

— Ты вернулся, — проговорила она, глянув на Фумио.

— Теперь мне здесь вымыть нужно. — Фумио опустил ведро на пол, намочил и хорошенько отжал тряпку. — Ты живешь где–то рядом?

— Да, наш дом тут поблизости. — Рури посмотрела на него исподлобъя. — Я мешаю тебе?

— Нет. — Фумио покачал головой. — Твои родители не беспокоятся, что тебя так долго нет?

— Нет, не беспокоятся, — тихо ответила Рури. — Они уже привыкли.

Может, в семье у Рури какой–то разлад? Может, ее родители так заняты на работе, что часто оставляют ее одну? Фумио хотелось расспросить, но он знал, что в чужие дела влезать не стоит.

— Тебе домой пора, — заявил Фумио, расправляя тряпку — Скоро обед.

—Я подожду, пока ты не закончищь, — заупрямилась Рури.

Фумио пожал плечами, опустился на коле ни и давай возить тряпкой по настилу крыль ца. Рури стояла, не шелохнувшись, и смотре ла на небо. О чем она думала? Фумио не спросил. Вдруг Рури, как и он, пе была нор мальной и обыкновенной, а просто лучше это скрывала?