Я вошел в одну из них. Там были разбросаны какие-то тряпки: женское белье, старая домашняя утварь, детские игрушки. Валялись остатки пищи, фотографии, письма.

Я поднял с пола нераспечатанное письмо. Оно было из Дортмунда. «Курт прислал из России одеяла и разные вещи», — прочитал я, едва разбирая каракули какой-то фрау. Мамаша наставляла своего сынка Ганса: грабь, убивай! Но ее Гансик уже ничего не пришлет из России, — он лежит в траншее, усыпанный вшами…

С чувством гадливости и омерзения вышел я из землянки, но не мог отказать себе в удовольствии пнуть ногой убитого фашиста: «Что, лежишь, паскуда? Лежи, лежи! Скоро всем вам так лежать придется!»

Однако, разъяренные неудачами, фашисты не успокоились. Наши наблюдатели доложили, что немцы снова накапливаются, теперь уже для контратаки.

Вот уже пошли на штурм своих бывших траншей немецкие автоматчики. Но наши артиллеристы и зенитчики Юшина давно пристреляли этот квадрат! И я удобно расположился в башне немецкого танка — моя снайперская винтовка успела накалиться от непрерывной стрельбы.

Я радовался удобно выбранной позиции, радовался тому, что все больше и больше фашистов падало от моих выстрелов, и беспокоился только за своих товарищей, которые где-то рядом тоже ведут снайперский огонь: «Как они там устроились, в безопасности ли? Все ли живы?» За Ивана Карпова, за Ивана Добрика и Загида Рахматуллина я не волновался — ребята опытные, не пропадут. А вот как остальные? Те, кто только недавно овладел снайперским искусством и едва успел открыть свой счет мести?

Снайпер в обороне — большая сила. У хорошего командира снайперы в подразделении на особом счету, и забота о них у него особая. Толковый командир заботится не только о росте рядов новых снайперов-истребителей, но и создает им необходимые условия, помогает в работе, заботится об их безопасности. Такой командир не пошлет отличного стрелка в штыковую атаку — он знает, что в этом же бою снайпер принесет больше пользы, стреляя с хорошо замаскированной огневой позиции, поддерживая своим огнем атакующих. Бывает, что удачно расставленные снайперы приносят успех подразделению в бою, а порой и решают исход самой атаки.

Вот и вчерашний день показал, что исход боя был предрешен в основном за счет меткого огня снайперов, не подпустивших противника к своим траншеям. Многие из них уничтожили в бою до десяти и более фашистов. Причем дело было не столько в количестве, сколько, так сказать, в качестве поверженных врагов. Снайперы уничтожали офицеров, корректировщиков, пулеметчиков, наблюдателей и тех солдат, которые вот-вот были готовы прыгнуть в наши траншеи.

…Мы прочно удерживали завоеванные рубежи. За короткую летнюю ночь бойцы успели заново переоборудовать немецкие траншеи, а наутро, когда взошло солнце, проснувшиеся немцы увидели новый неприступный вал, выросший перед самым их носом. Для противника наступила полоса невезения. Но осатанелый враг не унимался.

До самой глубокой ночи атаку за атакой отбивали наши бойцы, и количество убитых фашистов росло. У нас же потерь почти не было.

Относительно спокойно провели мы и следующую ночь. Немцы боятся темноты, они не воюют ночью. Одну за другой посылали они в черное небо осветительные ракеты, ожидая нашего ночного наступления. Но мы не пытались их атаковать: надо было отдохнуть, привести в порядок оборону. Только снайперы вели огонь по силуэтам фашистских наблюдателей, возникавшим в сиянии ракет.

На третье утро немцы снова попытались восстановить положение. Теперь задача у них был куда скромней — выбить, прогнать нас с выгодного рубежа, снова вернуться в свои траншеи.

Поле боя наполнилось грохотом и лязгом — из-за оврага выплыли танки противника, сопровождаемые пехотой, направляясь к нашему переднему краю. Их пушки на ходу изрыгали снаряд за снарядом, поднимая фонтаны земли над нашими головами. И снова заиграл грозный оркестр наших минометчиков и артиллеристов. Огонь стрелков и снайперов роты отсек пехоту противника от танков, и бронированные махины повернули назад, подгоняемые огнем наших пушек.

Не принесла немцам успеха и авиация: как только над нашими головами появились четыре «Юнкерса-87», открыли ураганный огонь зенитчики Юшина. Немецкие асы поспешили сбросить бомбы… на свой передний край. Один из самолетов был сбит. Не долетев до земли, он взорвался в воздухе, и обломки его посыпались на головы гитлеровцев.

Ничего не смогли добиться фашисты и на третий день. Их планы были сорваны стойкостью наших бойцов, умелым руководством командиров, действиями политработников полка, личным примером увлекавших красноармейцев на подвиг.

Спустя несколько дней в батальоне состоялось партийное собрание, на котором были подведены итоги трехдневных боев с фашистами. В конце этого собрания комиссар полка Томленов сказал:

— А теперь почитайте-ка вот это. — И протянул несколько номеров газет. Это была наша армейская четырехполосная газета «Удар по врагу».

Взял одну газету и я. На первой полосе сразу бросался в глаза заголовок, набранный жирным шрифтом: «Замполитрука товарищ Николаев истребил 211 врагов Родины!» И чуть пониже, помельче шрифтом: «Равняйтесь на его пример, множьте счет священной мести!»

Тут же был помещен мой портрет, рядом с которым публиковалось «Приветствие Военного совета снайперу-истребителю тов. Николаеву».

Громко застучало сердце. Я стал читать разбегавшиеся в моих глазах буквы текста:

«Дорогой товарищ Николаев! Военный совет горячо поздравляет Вас с успешным истреблением фашистских мерзавцев в последних боях за город Ленина. Уничтожив 211 гитлеровцев, Вы доказали на деле свою беззаветную любовь к Родине и лютую ненависть к гитлеровским извергам.

Желаем Вам дальнейших успехов в великом и благородном деле очищения советской земли от немецких захватчиков».

И подпись: «Военный совет армии».

Оторвав взгляд от газеты, я обалдело поглядел на окруживших меня бойцов — глаза друзей, улыбаясь, смотрели на меня.

— Ось як у нас! Ну-ка, дывись! — сказал подошедший ко мне Иван Добрик, протягивая другую, уже центральную газету.

Я дрожащими руками взял ее — то была «Правда».

«От Советского Информбюро», — прочитал я. И заголовок: «За три дня снайпер Николаев уничтожил 104 фашистов». Неизвестный мне корреспондент Н. Воронов рассказывал «некоторые подробности боевой работы мастера меткого выстрела».

— Ось и газета «Известия»: тут тэбе и от Советского Информбюро, и от майстера Буштыркова письмо. Ну, тот, з Кировского заводу, мы ж были у них на маю, на торжестве. Вот он Женьке пишет….

«Ленинградцы — снайперу Николаеву. Ленинградский фронт, 10 августа. (Спецкорр ТАСС.) На имя снайпера Н-ского подразделения Николаева, который, как уже сообщалось в печати, уничтожил за три дня 104-х фашистов, поступают многочисленные письма с горячим приветом и поздравлениями от трудящихся города Ленинграда. Мастер-орденоносец одного из заводов Буштырков пишет снайперу:

«Узнал о твоем беспримерном подвиге. Это, дорогой мой боец, великое дело. Привет тебе и спасибо. Мы помним, дорогой товарищ Николаев, зиму, помним весь этот суровый год, и мы знаем, что враг заплатит нам за все — за все разрушения и страдания. Бей, родной, бей немцев так, как в эти три дня. Учи товарищей высокому мастерству, искусству снайпера. Пусть в нашей Красной Армии будут тысячи, десятки и сотни тысяч таких, как ты».