таковые, оставив более детальный анализ для другого случая.

51

Важно заметить, что эти антипатриархальные и матриархальные тенденции особенно заметны в той части населения, которая принадлежит к обеспеченным слоям и работает в кибернетическом секторе. Прежние нижние и средние классы – крестьяне, мелкие торговцы, – не получающие благ от потребительского изобилия и чувствующие, что их ценности и идентичность под угрозой, отчаянно цепляются за патриархальные авторитарные порядки и становятся яростными противниками новых веяний, особенно враждебными в отношении тех групп населения, которые выражают новые ценности и стиль наиболее явственно и радикально. (Параллельный феномен наблюдался у тех же классов в донацистской Германии и послужил той почвой, на которой вырос нацизм.) В главе IX, написанной в Германии в 1932 году, я кратко указал на сходство перехода общества от патриархальной к матриархальной структуре.

52

См. обсуждение этого вопросов в «Забытом языке» Э. Фромма.

53

Статья «Теория материнского права и ее важность для социальной психологии» впервые была опубликована в 1934 году в Zeitschrift für Sozialforschung, Hirschfeld-Leipzig.

54

Бахофен И. Я. Материнское право.

55

Цитируется по «Материнскому праву» И. Я. Бахофена.

56

Бахофен И. Я. Материнское право.

57

Бахофен Я. А. Материнское право.

58

Цит. по Бахофен И. Я. Материнское право.

59

Kelles-Krauz, Neue Zeit, 1901–1902, I 522.

60

Гетеризм – термин, введенный И. Я. Бахофеном для обозначения гипотетической начальной формы отношений между полами с неупорядоченностью полового общения (в современной науке обозначается термином «промискуитет»). – Прим. перев.

61

Бахофен И. Я. Материнское право.

62

Цит. по Kelles-Krauz, Neue Zeit, 1901–1902.

63

Клагес, который рассматривает рациональную мысль (Geist) как разрушитель «души», разрешает проблему, усматривая в натуралистической метафизике Бахофена главное зерно его мысли и воспринимая его протестантский идеализм как вторичный и несущественный. Боймлер, отвергающий интерпретацию Клагеса, еще более жестоко урезает мысль Бахофена. Если Клагес по крайней мере видит Бахофена как антипротестанта и антиидеалиста, Боймлер исходит из своих в основном патрицентристских взглядов и рассматривает как случайность самую важную часть работы Бахофена: его исторические и психологические утверждения по поводу матриархального общества. Он видит ценность только в натуралистической метафизике Бахофена и отвергает изображение женщины как центра и связующего звена наиболее древней гражданской организации, считая это ложным заключением. Боймлер также весьма сомневается в том, что моногамию нельзя обнаружить с самого начала человеческой истории. Для него матриархат как общественная реальность совершенно случаен: хтоническая религия по-прежнему имеет решающее значение для понимания примитива и доисторических времен, даже если окажется, что индо-европейского матриархата никогда не существовало. Объяснение Бахофена в своих базовых аспектах совершенно не зависит от этнологических и лингвистических данных, потому что не основывается на гипотезах социологической или исторической природы… Базис философии истории Бахофена лежит в его метафизике. Главным является полнота этой метафизики. Ошибки Бахофена в области философии культуры [т. е. его социологические и исторические ошибки] легко исправить. Научное изучение начал человеческой расы, полностью лишенное ошибок, не оставило бы ничего, что следовало бы исправлять, но и ничего достойного внимания тоже.

Бахофен «зашел слишком далеко» в своей теории, когда приписал женщине первое появление человеческой расы. Это, замечает Боймлер, есть «ложная гипотеза». Важность имеет не мать как реальный социально и психологически значимый феномен, а религиозная категория «мать», которой Бахофен обогатил сознание человечества и философию истории в частности. Не приходится удивляться, когда Боймлет придает проклятию как типично «ориентальное» утверждение и одобрение сексуальности, которую Бахофен рассматривает как основополагающую черту матриархата, и когда он объясняет открытость Бахофена сексуальной тематике в терминах его собственной личной «чистоты».

64

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1980.

65

Цит. по работе Келлес-Крауса.

66

Бахофен И. Я. Материнское право.

67

См. главу IX.

68

Отношения, которые имели место при возникновении всякой культуры, всякой добродетели, любого благородного аспекта существования, есть отношения матери и ребенка; они действуют в мире насилия как божественные принципы любви, единения, мира. Воспитывая своих малышей, женщина раньше, чем мужчина, учится распространять любовную заботу за пределы своего Эго на другого человека и направлять любой свой творческий дар на сохранение и улучшение существования этого другого. На этой стадии женщина – вместилище всей культуры, всякого благорасположения, всякой преданности, всякой заботы о живых и печали по умершим. Однако любовь, порождаемая материнством, не только более сильна, но и более универсальна… Если отцовский принцип является внутренне ограничивающим, то материнский принцип универсален; отцовский принцип предполагает ограничение для определенных групп, но материнский принцип, как и жизнь природы, не знает барьеров. Идея материнства порождает чувство всеобщего братства всех людей, которое умирает с развитием патриархата. Семья, основанная на отцовском праве, представляет собой закрытый индивидуальный организм, в то время как матриархальная семья носит типично универсальный характер, стоящий у начала любого развития и отличающий материальную жизнь от более высокой духовной жизни. Чрево каждой женщины, смертного образа матери земной жизни Деметры, будет производить братьев и сестер детям любой другой женщины; отечество будет знать только братьев и сестер до того дня, когда развитие патриархальной системы разрушит недифференцированное единство масс и введет принцип разборчивости.

Матриархальные культуры дают многие выражения и даже юридические формулировки этого аспекта принципа материнства. В этом основа универсальной свободы и равенства, так часто встречающихся у матриархальных народов, их гостеприимства, их отвращения к ограничениям любого рода… Именно в нем коренится замечательное чувство родства и симпатии (братского чувства), не знающее барьеров и разделяющих линий и охватывающее в равной мере всех членов нации. Матриархальные государства особенно знамениты своей свободой от междоусобиц и конфликтов… Матриархальные народы – и это не менее примечательно – видели особую вину в причинении физического ущерба другим людям и даже животным… Атмосфера теплой гуманности, различимой даже в выражениях лиц египетских статуй, пронизывает культуру матриархального мира (Бахофен И. Я. Материнское право).

69

См. главу IX.

70

Этим также определяется тот факт, что «любимый сын» – это тот, кто лучше соответствует отцовским ожиданиям;