Я пыталась понять, но меня обуяла дикая злость, она понеслась адреналином по крови и разожгла внутри ненависть.

– Тогда почему же ты не убил меня?! – вскрикнула и ударила Руслана кулаком в плечо. – Зачем оставил в живых, если так желал мести?

Он вдруг повернулся ко мне и взглянул в глаза. Отразившиеся эмоции в омутах Руса мгновенно потушили всю имеющуюся злобу, я всхлипнула и прикоснулась кончиками пальцев к щетинистой щеке. Бэха казался совершенно беспомощным в эту минуту, вина и мука отчетливо плескались в его прекрасных омутах, в них стояли непролитые слезы. Отвращение к самому себе отразилась на лице, будто он давным-давно осознал свою ошибку, но уже не может ее никак исправить.

– На самом деле, – прохрипел Руслан и взял мою ладонь, полностью прикоснулся ею к своей щеке, – я бы не убил тебя. Ты мне сказала, что охранник закрыл тебя от пули, но это не так. Он выжил и пытался прикрыться тобой, схватил за шею как раз в тот момент, когда я направил на него пистолет. К счастью, ты потеряла сознание и дала мне возможность выстрелить ему в голову. Я точно знал, что ты жива, поэтому ушел ни с чем. Но уже тогда осознал, что убийство ребенка не принесло бы мне удовлетворения.

– Получается, все мои воспоминания перепутались в голове… – я пыталась вспомнить, как было на самом деле, вдруг Руслан врет.

У меня не было ответа, но я точно знала одно: Бэха всегда говорил правду. Может, порой и не говорил всего, но не лгал. Почему мне казалось, будто тот мужчина закрыл собой от пули? Я снова вспомнила то фото и поняла, что на нем только я и Рус, охранника кто-то намерено не запечатлел в кадре.

– Я верю тебе, – выпалила, смотря в одну точку, – только не понимаю, кто и зачем сделал те фотографии. Так удачно поймал момент, будто точно знал про нападение.

Мне нужно было время, чтобы переосмыслить все то, что я узнала. Хотелось остыть и только потом принять решение. В глубине души уже все решила для себя, но мне нужен был небольшой передых. Осознание.

– Это не так важно теперь. Независимо от твоего решения, я все равно выполню свое обещание и поймаю Черных. Мразь должна исчезнуть с лица земли, хватит уже жертв.

Руслан понял, что я больше не могу слушать его признания и отвез в дом к Турову. Оставил с Линой, а сам ушел искать Слона. Она, как и я, была без настроения и не хотела говорить. Мы обнялись и порадовались, что вышли сухими из воды.

Я быстро приняла душ и, как только голова коснулась подушки, мгновенно уснула. Нас разбудил громкий стук в дверь. Я простонала и перевернулась на другой бок, а Лина сонно прохрипела:

– Чего надо?

– Эй, сонное царство, уже второй час, вы думаете вставать?

О, я узнала этот ехидный голос. Мужчина, сравнивший нас четверых в горящем доме с шашлыком. Какая прелесть.

– Отвали, Костя.

Лина махнула рукой и, как только нас оставили в покое, снова уснула. Я решила встать. Переоделась в одежду, которую девушка любезно дала мне вчера, и спустилась на первый этаж. Я собиралась найти Слона или Руслана, но в итоге случайно очутилась в кабинете Турова. Просто открыла не ту дверь. Василий просматривал бумаги, но, как только увидел меня, снял очки и отложил все дела.

– Не стой на пороге, проходи, присаживайся.

Туров указал мне рукой на стул, я тут же заколебалась и хотела улизнуть, но не вышло.

– Не стесняйся, Ева. Входи. Я все равно хотел увидеть тебя. Нам необходимо поговорить, пока вы с Русланом не уехали.

Поговорить… Блин, это так неловко, словно знакомство с родителями жениха. Не думала, что однажды попаду в такую неудобную ситуацию. Выбора не было, я уселась на кресло и начала нервно заламывать пальцы. О чем он будет говорить? Вдруг Василий считает Руслана еще одним своим сыном, а поскольку я приемная дочь Черных, то нам придется расстаться? Боже, о чем я думала?..

Василий встал и достал из шкафа с книгами за своей спиной увесистый фотоальбом. Положил на стол и снова уселся, внимательно посмотрел на меня. Я не видела во взгляде осуждения или презрения, только теплоту и капельку печали.

– Ты знаешь, кто твой отец?

– Черных?.. – я не сразу сообразила, о чем спрашивает Туров, поэтому, когда он нахмурился, неуверенно уточнила: – Убийца вашего двоюродного брата?

Василий горько улыбнулся и открыл фотоальбом сразу на нужной странице. Взял фото, сначала сам детально рассмотрел, а затем передал мне. На нем были запечатлены мужчина и женщина, оно было не лучшего качества, сильно затертое, будто его брали в руки очень много раз. От знакомого образа улыбающейся женщины у меня защемило сердце, я не смогла скрыть волнения в голосе, даже фото задрожало в руке.

– Мм-а-ма?

Я взглянула с непониманием на Турова, откуда у него фото моей мамы в молодости, и неужели на нем… Василий опередил мои мысли и огорошил:

– Мужчина слева – это твой настоящий отец, Ева.

Мой отец. Слова эхом разлетелись по комнате, они звенели в ушах, но я все еще не могла до конца поверить в них. Так много раз задавалась вопросами: кто он, где он, жив ли, бросил ли нас? Ответа никогда не было, мама упорно молчала, она постоянно чего-то боялась, словно лишнее слово могло сыграть с ней злую шутку.

Я с волнением взглянула на мужчину, он обнимал маму и тоже улыбался, счастье отчетливо читалось на их лицах. Улыбка – редкое явление для мамы, за прожитые годы я могла по пальцам одной руки пересчитать их. Искренняя радость была связана только со мной, во всех остальных случаях – фальшь.

Внешность у мужчины была самой заурядной, я не могла сказать, что он привлекательный, с кривым носом и тонкими губами, худощавым телосложением. Однако что-то мама смогла в нем разглядеть. Я совершенно не помню его, мне всегда казалось, что если однажды увижу фотку отца, то непременно узнаю. Оказывается, в моей памяти его нет.

Я аккуратно положила потрепанное фото на стол, оно много значило для Василия и тем самым дало мне горькую подсказку.

– Он…

Туров ответил за меня:

– Твой отец, Ева, мой двоюродный брат, Алексей Владимирович Туров.

– Я не знаю, что сказать…

Новость застала меня врасплох. Я вдруг вспомнила, как единожды мама сказала мне: дядя Туров однажды поможет тебе. Отчим услышал и избил ее, после этого она молчала, но время от времени намеками возвращала меня в тот злосчастный разговор. Я думала, «дядя» – это образно, а на самом деле все намного сложнее.

– Я могу догадаться, о чем ты думаешь.

Василий был напряжен, он неестественно выпрямил спину и тихонько постукивал кончиком ручки по столу. Вот честно, лучше бы речь пошла про Руслана, я полностью была выбита из колеи и не знала, как мне себя теперь вести. Наша жизнь могла сложиться иначе, мама была бы жива, забери нас Туров в свой дом. Почему он позволил нам жить с убийцей двоюродного брата?