У него кружилась голова. Внезапно он почувствовал такую усталость, словно вел бой уже несколько дней, и сон показался ему сладкой мечтой.

— Никак нет, кап… — начал было он, но тут же поправился: — Есть один, капитан. Каково будет мое положение в отряде?

Не намерены ли они держать его в этой клетке, вводя в компьютер данные, пока они не иссякнут полностью? Что-то в его душе отказывалось поверить, что разведчик на такое способен, хотя весь его жизненный опыт убеждал в том, что это — единственное разумное применение, которое они ему смогут найти.

— Положение в отряде? — Она нахмурилась. — Ты будешь личным адъютантом капитана. Ты будешь подчиняться непосредственно капитану. — Ее глаза сверкнули. — Это тебе годится?

Личный адъютант капитана? Нелирикк моргнул и посмотрел на разведчика, но смог прочесть на его гладком лице только усталость — такую же глубокую, как и его собственная.

— Это мне годится, — ответил он, стараясь не замечать ухмылки командора Кармоди. — Спасибо, капитан.

— Не спеши меня благодарить, — мрачно отозвалась она, а командор Кармоди захохотал.

Она отвернулась. Разведчик услужливо пристроился рядом с ней. Но она почти сразу же остановилась и снова повернулась к нему.

— И еще одно. — Она указала на лиадийца. — Ты дал ему клятву защищать его и его род?

Нелирикк из последних сил попытался сосредоточиться.

— Так точно, капитан.

— Так точно, капитан! — повторила она и вздохнула. — А ты спросил его, что это значит? Ты спросил, нет ли у него тройни или старика отца?

Структура лиадийского клана имеет очень сложный характер. Нелирикк изучал ее, как принято изучать все сведения о противнике, которые удается добыть, однако не был уверен в том, что его понимание соответствует действительности.

— Никак нет, капитан. — Она снова вздохнула.

— Будешь учиться на собственных ошибках, да? За исключением прямых приказов, при любой просьбе лиадийца что-то сделать, выясняй подробности, аккази?

— Есть, капитан.

— Хорошо. Так вот, детали, которых ты не выяснил в данном случае, включают в себя и тот факт, что мы с разведчиком — спутники жизни. — Она сделала шаг вперед и всмотрелась в его лицо. — Знаешь, что такое спутники жизни, Красавчик?

— Я… не могу знать, капитан.

— Так теперь сможешь. В общем, дело обстоит так, что мы с ним — одно целое. Если меня завалят, говорить моим голосом будет разведчик. Если завалят разведчика…

Наверное, на его лице все-таки отразились одолевающие его чувства, потому что она усмехнулась и кивнула.

— Заковыристо, да? Вот и приходится следить за ним все время.

Она обернулась к двери. Туда входили двое с каталкой, на которой была установлена аптечка для всего тела, или, на земном, автоврач. Нелирикк посмотрел на капитана неуверенно: такие вещи предоставлялись только генералам…

— Это — Чен, — сказала капитан. — Он займется твоими порезами и сотрет татуировки, все в соответствии с приказом.

Она приостановилась и прижала палец к своей щеке там, где у него была нчака.

— Об этом не тревожься. Человек сам хозяин своим шрамам. Но татуировки делают тебя похожим на икстранца, тогда как ты — солдат Первого Литаксинского Нерегулярного. Раз командор Кармоди считает тебя такой ценностью, не годится, чтобы тебя пристрелили свои, так, Джейс?

— Совершенно верно, капитан Рыжик! Чен, по-моему, с усами он будет очаровашка.

— Сделаем, что сможем, — спокойно согласился медик, подходя к Нелирикку с переносным диагностом. — Ну, сынок, закатай-ка рукав, и мы посмотрим, из чего ты сделан.

Нелирикк со вздохом послушался. Когда он снова поднял голову, в помещении с ним остались только медики.

День был ясный, солнце стояло высоко, сверкающий воздух бодрил. Хранитель с наслаждением наполнил им легкие и зашагал по мягкой полосе цемента к жилищу Анжелы Лизарди, Отставного Старшего Командора Расформированного Отряда «Психи».

Т'карэ, его брат Точильщик, не сопровождал его в этом полете. Они решили, что две стайные черепахи, появившиеся в районе, где нелюди бывают редко, вызовут разговоры среди местного населения. Что еще хуже, необычность такого зрелища наверняка останется в памяти. В интересах стаи и ее человеческой родни было не оставлять излишне отчетливых воспоминаний на случай, если кто-то вроде Герберта Алана Костелло, скупщика тайн для Хунтавас, разыщет это место и начнет расспросы.

Вот почему Хранитель пришел в дом Анжелы Лизарди один, с посланием от Т'карэ к Старейшине и еще одним, предназначенным для передачи Мири Робертсон и Вал Кону йос-Фелиуму, если Старейшина сочтет уместным, чтобы Хранитель увиделся и поговорил с этими ценными персонами.

Номера на дверях отсчитывались так: 352, 354, 356. Дверь под номером 358 оказалась крепче тех дверей, на которых значились другие номера. Она была вытесана из дерева, а не отлита из пластика. Эта дверь была испещрена шрамами и царапинами, побита непогодой. Она стояла перед Хранителем с замкнутым равнодушием Старейшины, выполняя свои обязанности, недоступные для понимания жалкого Седьмого Панциря.

Остановленный дверью Хранитель стоял, устремив мечтательные глаза на покрытую шрамами дверь, внимая ужасающему достоинству преграды. Спустя некоторое время, когда это показалось ему уместным, он поднял руку и очень осторожно прижал палец к белой кнопке, утопленной в косяке двери.

За испещренным царапинами немолодым деревом раздалась музыкальная трель из высоких быстрых нот. Хранитель ждал.

Спустя какое-то время ему показалось уместным еще раз нажать на кнопку. Снова заиграла музыка.

Свет заметно померк, когда Хранитель нажал на кнопку в третий раз. Далеко за дверью зазвучала музыка. А рядом с ним заговорила другая музыка:

— Леди уехала.

Помня о хрупкости даже совсем взрослых людей, Хранитель очень осторожно повернулся. Так же осторожно посмотрел вниз.

У его колена стоял человечий черепашонок. Поднятое вверх личико походило на цветок, карие глазки были широко распахнуты.

Люди считали стайных черепах громкоголосыми. Хранитель приложил все усилия, чтобы его голос стал меньше.

— Я ищу Анжелу Лизарди, хорошенькая черепашка. Вы говорите, что она оставила свой дом?

Шелковая розовая кожа наморщилась: пушистые коричневые брови сдвинулись.

— Леди-Лиззи уехала, — уверенно заявила малышка. — Мама сказала. Мне нравится Леди-Лиззи.

— Ваше чувство делает вам честь, — серьезно проговорил Хранитель. — А вы знаете, когда Леди-Лиззи оставила это место?

Личико снова наморщилось, глаза затуманило раздумье. Хранитель почтительно стоял, ожидая результата ее раздумий.