Лутер не сводил с меня глаз и вместо того, чтобы замереть, поднять лапки вверх или еще как-то показать, что не намерен вступать в бой, пытался достать оружие.

— Прекрати! Выстрелишь — все слепни района тут будут! — предпринял я еще одну попытку.

Черт подери! Неужели он всерьез считает, что я буду стоять и ждать, пока он сможет воспользоваться оружием?

И к слову, неужели так трудно понять, что произойдет, если я или он выстрелим? Тут куча выбитых окон, и как только он шибанет или попытается шибануть из своей пукалки в меня, этот выстрел услышат все слепни в округе.

Но этому дурню было все равно или он от испуга вообще ничего не соображал — продолжал дергаться, и ему, наконец, удалось освободить свою винтовку. Он попытался нацелить ее на меня, но я его опередил.

Бах!

Пуля угодила этому тугодуму прямо в его чугунную голову, и он опрокинулся назад, рухнув, как мешок с дерьмом.

— Твою же мать! — тихо взвыл я и собирался уже броситься наутек, как вдруг мой взгляд уперся в два рюкзака, стоящие под стенкой.

Черт! Ну ведь не упру все это! Много ведь!

Но жаба ‒ олицетворение моей жадности, прямо-таки нашептывала:

— А ты попробуй! Ну, хотя бы подними! Может, все-таки утянешь, а? Ну не бросать же тут добро?

А, черт!

Я все же поддался — подскочил к рюкзакам и схватил один из них.

Ого! Черт возьми! Тяжело. О втором можно даже не думать.

Я попытался хоть как-то закинуть рюкзак себе на плечо, от чего меня тут же перекосило, и побежал, если это вообще можно было назвать бегом, кряхтя под немалым весом, как старый дед.

Донесу ли? Может, бросить?

«Донесешь! — радостно приговаривала мне жаба. — Раз свистнул, то допрешь, куда ты денешься? Костьми ляжешь, но сумку теперь не бросишь».

Это точно. Я такой. Если уж во что-то вцепился — не отдам. Моё!

Обливаясь потом, пыхтя под немалой ношей, но даже не мысля о том, чтобы бросить хотя бы один рюкзак, я дополз до склада. Однако выйти оттуда на улицу нечего было и думать — дверь, через которую я сюда попал, оказалась открыта, и через нее медленно, вальяжно переваливались слепни, останавливались, озирались (или в их случае прислушивались), при этом мешая пройти тем, кто был позади.

А было их, надо сказать, уже немало: только на складе я насчитал почти дюжину. Возле двери стоял еще десяток. А сколько их было снаружи ‒ одному богу известно.

Вот ведь, черт! Теперь этот путь мне закрыт. И куда дальше деваться?

Я обратил внимание на небольшое окошко, расположенное чуть ли не под потолком. Хоть оно и было небольшим, но я через него точно должен был пролезть.

Добраться до него не представляло сложностей — прямо под окном находились ящики, по которым я смогу легко взобраться. А раз так — нечего стоять и сопли жевать.

Я вскарабкался к окну и, открыв его, первым делом выглянул наружу, убедившись, что поблизости нет слепней. Затем швырнул наружу один из рюкзаков. За ним последовал второй.

Очень надеюсь, что я ничего не испорчу, а то будет обидно. Впрочем, портить там особо нечего — банкам пофиг на такое, полуфабрикатам тем более. Конечно, можно бы было побеспокоиться о найденных инъекторах, но они тоже надежно упакованы в собственной коробке. Так что…

Следом за рюкзаками наружу вылез и я.

Попыхтеть, конечно, пришлось, но все же я был на свободе, хотя и пребольно ударился при падении. Но всяко лучше так, чем оставаться в маркете.

На складе уже наверняка не протолкнуться от слепней. Бегать от них среди ящиков было тем еще удовольствием, и от подобных игрищ я был совершенно не в восторге. Тем более, я прекрасно оцениваю свои силы и возможности, а следовательно представляю, чем для меня рано или поздно закончатся подобные «кошки — мышки».

В самом маркете тоже происходил сущий ад — выстрелы, сначала редкие, теперь сменились уже очередями. Причем били несколько стволов из разных частей здания. Это сколько же там людей лазало? Мне, получается, повезло, что я столкнулся всего с двумя? Четырьмя, если быть точным.

— Сфен! Здесь Глаз. Слышишь меня?

Внезапно раздавшийся совсем рядом голос заставил меня подпрыгнуть и начать озираться. Что именно это за голос, до меня дошло лишь тогда, когда некий «Сфен» откликнулся.

— Сфен здесь. Что там?

Черт! Похоже, пока вылезал через окно, умудрился зацепить рацию. Мало того, что автопоиск активных каналов начал, так еще и звук включил.

— Вижу бойца! Вылез из окна склада. Что делать с ним?

Да ведь это же обо мне! Вот блин!!! Где этот «Глаз»? Где засел? Откуда меня видит?

Я начал судорожно вертеть головой, пытаясь отыскать противника.

— Лутер? — тем временем спросил невидимый Сфен.

— Похоже…

— Пусть валит. Какой-то дегенерат стрельбу устроил. Слепни лезут, как будто тут им медом намазано. Мы с Матумбой тоже уходим. Факт у тебя?

— Да.

— Тогда оставайтесь на месте, идем к вам.

— Понял.

Разговоры прекратились. Я же, сообразив, что меня решили не трогать, схватил рюкзаки и тут же дал деру. Если кто-то узнает, что стрельбу начал я, чую, будут у меня проблемы.

Но с другой стороны — а какой у меня был выбор?

* * *

К моему огромному счастью, обратный путь был довольно-таки легкий — я даже слепней не встретил. Ну, естественно, они ведь все на стрельбу в маркет поперли. Уверен, даже те, кто в домах кублился, тоже вылезли наружу и почапали в ту сторону.

Кстати, позади, в маркете, стрельба уже не стихала. Похоже, лутеры, забравшиеся внутрь, отчаянно отбивались от толп слепней, либо пытаясь убраться восвояси, либо попросту дорого продавая собственные жизни.

Впрочем, уверен — часть все же сможет вырваться, а поэтому мне стоит ускориться — обозленные лутеры, вынужденные уходить не солоно хлебавши, не успев набрать лута, вполне способны прикончить более удачливого коллегу. Тем более, если увидят его сгорбленную под весом двух рюкзаков спину далеко впереди.

Эта мысль заставила меня поднажать. Я бежал, уже нисколько не пытаясь пыхтеть тише, не озирался по сторонам и вообще, вел себя крайне безалаберно и нагло.

Однако новичкам и наглым везет.

Я успел добежать до того самого места, где лежал труп, обнаруженный мною ранее.

Огляделся — вроде тихо, можно передохнуть. И лишь после этого сбросил ношу с плеч — бухнул оба рюкзака на землю.

А теперь посмотрим, что тут у нас происходит или происходило…

Труп никуда не делся, так и валялся посреди улицы. Разве что теперь рядышком с ним отдыхали еще и трое слепней.