– Десайюно, – сообщил появившийся у входа в палатку сельтаро с большим котелком в руках.

– Пойдем завтракать, – сказала девушка. Флора она отвела и привязала там же, где стояли кони их соседей, ящик Олен затащил внутрь, в палатку, и поставил около своего одеяла.

В котелке оказалась кукурузная каша, заправленная кусочками вяленого мяса. Олен жевал бездумно, не ощущая вкуса, а в ушах звучал полный презрения голос Саттии, произносивший: «Молчи, человек!» И в самом деле, кто он, пусть отпрыск императорского рода, для нее? Всего лишь олдаг, инородец, существо иной, низшей расы, а все, что было в Безарионе и несколько дней назад на постоялом дворе, – не более чем мимолетная привязанность. Глупо думать о чем-то, на что-то надеяться…

Ведь человек тоже может привязаться к собаке, но никогда не признает ее равной себе.

Котелок показал дно, и в тот же миг донеслось пение труб, отрывистое, тревожное.

– Сеньял де баталья, – бросил старший из сельтаро, и четверо эльфов начали подниматься на ноги.

– Пора готовиться к бою. – Саттия встала. – Котелок оставь, оруженосцы вымоют потом. Давай я помогу тебе облачиться в доспехи.

– А ты как же?

– Я назначена кем-то вроде ординарца при сотнике. Мое дело – быть при нем и, если надо, отвезти куда-нибудь приказ. Давай шевелись, – в голосе девушки проскользнул гнев, – ты не должен опаздывать к сбору сотни.

– Хорошо. – Он поднялся, а Саттия тем временем открыла ящик.

Свет блеснул на аккуратно сложенных деталях доспехов.

…Издалека стены Терсалима выглядели обманчиво маленькими. Казалось – махни рукой, и повалится игрушечный заборчик с зубцами, рухнут хрупкие башенки, стряхнут деревянные шатры и засевших под ними воинов.

Но Харугот из Лексгольма, консул Золотого государства, завоеватель и маг, очень хорошо понимал, что подобное впечатление обманчиво. Его войско стояло у столицы Лунной империи больше десяти дней и пока не могло похвастаться какими-то успехами.

Засевшие в городе остатки разбитых легионов во главе с императором отражали приступ за приступом. Дрались с безумным мужеством людей, принужденных биться у порога собственного дома. И ничего не могли поделать с этим ни осадные машины, ни боевое умение таристеров и Чернокрылых.

Магию же Харугот пускать в ход не хотел, понимая, что крепко присоединить эти земли к собственной державе он сможет только в том случае, если победит, так сказать, в честной схватке. Подчиняться чужеродному колдуну на троне не захочет никто, и тогда неизбежны восстания, недовольство и прочие пакости, служащие источником головной боли для правителей всех миров.

В лагере осаждавших с каждым днем усиливался ропот. Фуражирам становилось все труднее добывать провиант в разоренных окрестностях Терсалима, и пайки урезали. Возмущались орки, не привыкшие долго сидеть на одном месте, между ними и людьми вспыхивали драки. Дожди, шедшие чуть ли не каждый день, тоже никому не поднимали настроения.

И сегодня войска коалиции начали готовиться к очередному штурму, что должен стать решающим. Таран наконец удастся подвести к воротам, устроить подкоп у стены, чтобы ее участок рухнул, и тогда…

От размышлений Харугота отвлек мягкий переливчатый звон. Висевший на груди консула овальный медальон из серебра засветился мягким янтарным пламенем. Символы Истинного Алфавита, украшавшие его, замерцали.

– Это еще что? – консул взял талисман правой рукой, на которой не хватало безымянного пальца. – Слушаю тебя.

В овале медальона, точно в зеркальце, появилось лицо Редера ари Нална, канцлера Золотого государства.

– Мессен, – проговорил он, глядя куда-то в сторону. – У меня очень плохие новости.

Канцлер находился в Золотом замке, в Безарионе, за сотни миль от Терсалима. Но имевшаяся у него вторая половинка парного талисмана позволяла им беседовать так же удобно, словно оба пребывали в одной комнате.

– Говори.

– Я понимаю, что это звучит бредово, но… – ари Налн боялся поглядеть Харуготу в глаза, а это означало, что новости и в самом деле мерзкие, – но большая армия гномов движется по Лане к нашим землям. Им остался до границы один дневной переход.

– Ничего себе, клянусь Великой Бездной! – Харугот нахмурился. – Вроде бы я с ними не враждовал. А что герцог и ланийские эльфы?

– Армия Гаварии разбита, но Гюхнен штурмовать гномы не стали, пошли на юг. А эльфы – они пропустят гномов, ибо те воюют не с ними, – лицо ари Нална скривилось. – Но это не все, мессен. Через Гедок идет войско альтаро, и намерения у выходцев из Великого леса, я думаю, очень воинственные…

– Они что, все с ума посходили? – уголок рта Харугота дернулся.

Нападение гномов и эльфов выглядело совершенно немотивированным, ибо вражды ни у тех, ни у других с Золотым государством в последнее время не было и общей границы – тоже.

Но что же толкнуло упрямых бородачей и лесных воинов на этот поход? Или они узнали о том, к чему именно стремится нынешний хозяин Безариона? Сумели раскусить план, рассчитанный не на годы даже, а на десятилетия? При этой мысли консул ощутил пробежавший по спине холодок.

Ладно геданы, но если его замысел раскроют боги…

– Не могу знать, мессен, – ответил тем временем ари Налн, – но есть вероятность, что оба войска объединятся где-нибудь в Ланийской марке. И тогда нам придется очень и очень непросто.

Тут канцлер не преувеличил. Харугот рискнул, увел в поход на юг дружины почти всех таристеров и собственную гвардию. На севере остались небольшие отряды стражи и некоторое количество баронов. Если собрать их вместе, наберется тысяч десять войска, но не самого лучшего…

Против нелюдей наверняка удастся поднять ополчение, но в этом случае придется дать оружие народу. А получив его, селяне и горожане наверняка вспомнят, кто душил их налогами, кто залил кровью берега Дейна. Изгнав гномов и эльфов, они возьмутся за него, Харугота из Лексгольма.

– Великая Бездна, ну почему же все так некстати? – консул огладил чисто выбритый подбородок.

Неужели придется бросать осаду и мчаться на север? И это в тот момент, когда победа близка, когда земли Серебряной империи готовы сами упасть ему в руки, точно переспелый плод!

И все-таки придется.

– Хорошо, – приняв решение, Харугот заговорил спокойно и деловито. Канцлер должен увидеть, что ничего страшного не происходит, что все под контролем. – Собирай войско, но дальше Ферлина не ходи, жди меня там. Разошли гонцов по северным и восточным замкам, пусть готовятся отбиваться. Я выезжаю сегодня и постараюсь добраться очень быстро.

– Все понял, мессен.

– И ни в коем случае не вступай с ними в открытое сражение. Если надо, укройся в Ферлине или даже Безарионе. Пусть они помучаются, стоя в чистом поле, побьются головами о стены.